Основы общей психологии

Реализация замысла художника предполагает обычно более или менее длительное собирание и впитывание или вбирание в себя многообразных впечатлений. «Необходимо, – пишет, опираясь на свой опыт, Горький, – очень хорошо присмотреться к сотне-другой попов, лавочников, рабочих для того, чтобы приблизительно верно написать портрет одного рабочего, попа, лавочника». Мусоргский рассказывал о себе: «Наблюдая за бабами и мужиками, извлек аппетитные экземпляры. Один мужик – сколок с Антония в шекспировском “Цезаре”, когда Антоний говорит речь на форуме перед трупом Цезаря, очень умный и оригинально ехидный мужик. Все это мне пригодится, а бабы – экземпляры просто клад. У меня всегда так: я вот запримечу кое-каких народов, а потом при случае и тисну»[189] (курсив мой. – С.Р.).

Иногда этот материал собирается «впрок», иногда это специальная работа по собиранию материалов для осуществления определенного замысла. Достаточно напомнить, как А. С. Пушкин работал над «Борисом Годуновым», Л. Н. Толстой – над замыслом «Декабристов» или, если говорить о современниках, Ю. Н. Тынянов – над романом «Пушкин».

Очень яркий пример накапливания материала впрок выступает у А. П. Чехова: «Вижу вот, – пишет он, очевидно, отображая свои приемы, – облако, похожее на рояль. Думаю: надо будет упомянуть где-нибудь в рассказе, что плыло облако, похожее на рояль. Пахнет гелиотропом. Скорее мотаю на ус: приторный запах, вдовий цвет, упомянуть при описании летнего вечера. Ловлю себя и вас на каждой фразе, на каждом слове и спешу скорей запереть все эти фразы и слова в свою литературную кладовую; авось пригодится»[190].

При накоплении материалов, собираемых впрок, они либо просто впитываются и как бы отлеживаются и зреют, либо же и специально фиксируются (зарисовки художников, которые используются при случае, записные книжки А. П. Чехова). Иногда от наблюдения художник переходит даже к прямому экспериментированию.

Этим своеобразным «экспериментированием» особенно пользовался Леонардо да Винчи.

«Часто, – рассказывают о нем[191], – Леонардо (да Винчи) отправлялся на рынок, где торговали крестьяне, выбирал между ними наиболее поражавшие его фигуры, приглашал их к себе и угощал на славу. Расположивши их таким образом в свою пользу, Леонардо рассказывал им уморительные истории, доводя их до того, что часто они надрывали, как говорится, животики от смеху, или же он старался вызвать в своих добровольных натурщиках чувство страха, внезапно вынимая из-под плаща фантастических животных, вылепленных им из гипса и двигавшихся по столу вследствие движения наполнявшей их ртути».

Не многие художники так откровенно экспериментировали – в буквальном смысле этого слова – над объектами своего наблюдения, как это делал Леонардо да Винчи; но некоторое мыслительное экспериментирование посредством введения изображаемых лиц в сферу различных действий является одним из существеннейших средств для выявления облика изображаемого лица. Говоря о том, как происходит переход от наблюдения отдельных конкретных Ивана, Петра, Феклы, встречающихся в жизни, к действующему лицу художественного произведения, И. С. Тургенев проводит как специальный этап введение этих лиц «в сферу различных действий», т. е. по существу мысленное экспериментирование.

Лишь в результате такого экспериментирования, вводя изображаемых им лиц в различные ситуации, требующие от них определенных действий, художник может до конца раскрыть внутреннюю логику характера и действий изображаемых им лиц. Сами ситуации должны, очевидно, подбираться, как в эксперименте, – так, чтобы в них с необходимостью выявлялись свойства действующего лица, особенно важные для раскрытия его характера.

На основе наблюдения и отчасти своеобразного «экспериментирования» происходит и процесс обобщения. Художник должен выявить общее, но в форме не понятия, а образа, и притом такого, в котором в единстве с общим сохранена была бы и индивидуальность единичного[192]. Образ, в котором утрачена была бы индивидуальность единичного, был бы мертвенной схемой, а не живым художественным образом. Но образ, в котором представлено было бы только индивидуальное в его случайной единичности, лишен был бы всякого значения. Чтобы быть значимым, художественный образ должен в индивидуальном, единичном отобразить общее, типичное, в образе отразить замысел, идею.