Основы психолингвистики

В свете сказанного интересно поставить вопрос, который, насколько нам известно, до сих пор не был предметом психолингвистического рассмотрения с точки зрения «психолингвистики событий» (или «правополушарного» подхода). Речь идет о статусе грамматических значений в широком смысле, т. е. содержательной стороны того, что в свое время В. В.Виноградов считал категориями предложения и что актуализуется или «морфологизуется» (С. И. Бернштейн) в собственно грамматических (морфологических) категориях. Сюда же относятся разного рода явления локуса и деиксиса. Одним словом, это категории, связанные с пространственной, временной и иной «событийной» конкретизацией речевых высказываний. Последовательное рассмотрение этих категорий как психолингвистических не может не оказать воздействия и на понятийную систему и основные положения «чистой» лингвистики.

Ведь, как автор этой книги писал двадцать лет назад, психолингвистика и есть экспериментальная лингвистика. И как бы лингвистика ни делала вид, что она независима от психолингвистики и может прожить без нее, они давно уже настолько спаяны друг с другом, что любой серьезный шаг вперед в одной немедленно отражается на другой.

А лингвистика сейчас остро нуждается в притоке новых идей, так как она уже много лет по существу топчется на месте, развиваясь почти исключительно за счет использования информации, накопленной в психолингвистике, логике, прагматике и других гуманитарных областях.

Библиография

Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М., 1986.

Величковский Б. М. Функциональная организация познавательных процессов. Автореф. дисс. докт. психол. наук. М., 1987.

Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М, 1990.

Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения. М., 1983. Т.2.

Леонтьев А. Н. Философия психологии. М., 1994.

Лях Н. Ю. Особенности восприятия слов в шуме и функциональная асимметрия мозга: роль лингвистических факторов. Автореф. дисс. канд. психол. наук. СПб, 1996.

Скрелина Л. М. Систематика языка и речевой деятельности. Л., 1981.

Флоренский П. А. Столп и утверждение истины (1). М., 1990.

Черниговская Т. В. Эволюция языковых и когнитивных функций: физиологические и нейролингвистические аспекты. Дисс. доктора биол. наук. Спб., 1993.

Черниговская Т. В., Деглин В. Л. Проблема внутреннего диалогизма (нейрофизиологическое исследование языковой компетенции)//Труды по знаковым системам. Вып.17. Тарту, 1984.

Шабес В. Я. Событие и текст. М., 1989.

Шабеc В. Я. Соотношение когнитивного и коммуникативного компонентов в речемыслительной деятельности. Событие и текст. Автореф. дисс. доктора психол. наук. Л., 1990.

Шабес В. Я. Речь и знание. Спб., 1992.

Schank R. C. Dynamic Memory. Cambridge, 1982.

Schank R. C., Abelson R. P. Scripts, Plans, Goals, and Understanding: An Inquiry into Human Knowledge Structures. Hillsdale (NY), 1977.

Глава 18. Психолингвистика и личность

В предыдущей главе мы обращались к мыслям М. М. Бахтина, П. А. Флоренского и А. Н. Леонтьева о принципиальном единстве мира предметного и мира духовного, мира сознания, о «не-алиби» каждого человека в мире и о том, что мир неполон без каждого из нас, что без каждого из нас с нашей психикой, нашим сознанием, нашей деятельностью он становится другим миром.

Мы зафиксировали также, что главное противопоставление для психолога есть не противопоставление внешнего и внутреннего, материального и психического, а противопоставление образа и процесса.

В концептуальной системе школы Л. С. Выготского речь идет об образе мира и деятельности человека в этом мире. Простейшее, в конечном счете механистическое представление об их взаимоотношении сводится к тривиальному положению о том, что образ мира есть ориентировочная основа для деятельности. (Для простоты и мы в Главе 17 рассуждали именно так).

Но образ мира связан с деятельностью не только, так сказать, операциональными связями. Нельзя забывать, что «строительным материалом» для образа мира являются не безличные социализованные значения, а личностные смыслы как кристаллизация человеческого отношения к миру (А. Н. Леонтьев). А с другой стороны, у любого акта деятельности есть мотивационная детерминация, есть иерархия управляющих ею установок (А. Г. Асмолов). Да и вообще деятельность может формироваться и направляться надситуативной активностью субъекта (В. А. Петровский).

Таким образом, между образом мира (если понимать его как часть сознания личности, по выражению А. Н. Леонтьева) и реальными поступками человека стоит — личность. «Она и есть не что иное, как сгусток жизни, продукт ее кристаллизации в форме субъекта — субъекта, всегда несущего в себе свою историю, свою реальную биографию» (А. Н. Леонтьев, 1994, с. 200).