Основы русской филологии. Курс лекций

На наш взгляд, термину литература, несмотря на всю его широту, предшествовал в русской филологии другой, более точный термин «словесность», который включал в себя «всю совокупность словесных произведений». В понятие словесность входили лучшие отечественные произведения всех видов слова: и фольклор, и письма, и документы, и письменная и литературная словесность (не только художественная литература, но и научная по разным специальностям и публицистическая), а сегодня входят также разнообразные устно-письменные тексты массовой коммуникации. Художественная литература в таком перечне является всего лишь видом словесности, хотя именно она стала для русской словесной культуры основным и наиболее ценимым видом речи. Такую разницу между словесностью и литературой отмечают все русские учебники по теории и истории словесности пушкинского времени, а стерто это различие было после реформ, проведенных в русской филологической науке в середине XIX в., когда была отменена риторика как теория разных видов прозы и особым приоритетом стали пользоваться именно тексты художественной словесности, или литературы.

Этот терминологический сдвиг мы и наблюдаем в сочинениях выдающихся советских академиков-востоковедов В. М. Алексеева и Н. И. Конрада, творивших, конечно, в рамках сложившейся и общепринятой к тому времени терминологии. Так, Н. И. Конрад, анализируя книгу «Вэньсюань», созданную Сяо Туном (501–531) и «десятью учеными высокого кабинета», которыми окружил себя Сяо Тун, переводит ее название как «Избранное в литературе», или «Антология литературы». В этой «Антологии» 30 разделов, 760 произведений, принадлежащих 1390 авторам, и все произведения разбиты на 39 жанров. Среди них не только стихи, «поэмы в прозе», но и проза обычная: доклады чиновников, статьи публицистического характера, надгробные речи, эпитафии, панегирики и т. д. Очевидно, что это не только то, что мы назвали бы изящной словесностью, или литературой, но сочинения более широкого характера и содержания – именно их и стоит подвести под общее название «словесности».

Характерно, что среди этих произведений «нет произведений Чжоуского графа (Чжоу-гуна. – Н. К.) и Куна (Конфуция), нашего отца… они вечны среди нас, как солнце и луна в небесах, и сверхъестественно глубоки, словно хотят спорить с божественными силами…» [Конрад 1977: 549]. Напрашивается аналогия с русской традицией: как Священное Писание, или тексты Божественного Откровения, не соединялись с последующими текстами, пусть даже и духовно ориентированными, а стояли как бы над ними в их «божественном сиянии и блеске», так и тексты Чжоу-гуна и Конфуция отделены от последующих многочисленных текстов «Антологии», происшедших от главных текстов культуры. Роль филолога и на Западе, и на Востоке заключалась в том, чтобы отбирать и закреплять эти основные культурно значимые тексты, будь это «Антологии» в китайской традиции или хрестоматии книжников в русской филологии. Предлагаем тексты, положенные в основу каждой из цивилизаций, назвать главными текстами культуры – ими будут Священное Писание для европейской традиции, тексты Чжоу-гуна и Конфуция для китайской традиции, а последующие отобранные и сохраняемые тексты основными культурно значимыми текстами цивилизаций.

Характерна еще одна аналогия с русской традицией, которая напрашивается при знакомстве с описанным Н. И. Конрадом китайским понятием «литература»: «Литературным произведением следует считать вообще то, в чем "собраны и соединены краски слов, отделаны и сопоставлены цветы фраз". Так это слово звучит в упрощенном русском переводе, упрощенном потому, что китайское слово, переданное нами русским «краски» в выражении «краски слов», имеет значение «окраска», «узор», а слово, переданное русским «цветы» в выражении «цветы фраз» означает в то же время «блеск», «красота». Но мысль Сяо Туна понятна: …основным признаком подлинного художественного произведения является его художественность, причем такая художественность, которая выражена в отделке каждого слова, каждой фразы. Только такие произведения он называет ханьцзао – словом, по значению очень близким к тому, что у нас называлось в свое время «изящной словесностью» или «изящным слогом»» [Конрад 1977:550].

Как видим, Н. И. Конрад сам проговаривается насчет «словесности», хотя уже в более позднем ее понимании, характерном, скорее, для второй половины XIX в. Аналогия же напрашивается следующая: «краски слов», «цветы фраз» – это то, что в русской традиции объяснялось как красноречие – искусство (природное дарование, умение) убедительной, украшенной, уместной речи. Причем в русской классической традиции до середины XIX в. «теорией красноречия» называется риторика, а само красноречие рассматривается как искусство создания прозаических текстов самых разных видов и жанров словесности (см. подробнее [Аннушкин 2003]).