Особь

Ночной охранник, однако, никак не реагировал ни на картинку, ни на звуки – он давно уже привык ко всему этому за годы работы. Сидя в служебной кабинке за потертым ноутбуком, он увлеченно резался в шутер, расстреливая направо и налево жутких монстров. Время летело незаметно. Не успел охранник пройти первый уровень, как небо за окном посерело, в форточку приятно потянуло утренней свежестью, в кронах деревьев несмело затенькали невидимые птицы. Ночные хищники в клетках наконец-таки успокоились, как это обычно бывает к утру. Где-то за оградой прозрачно прозвенел первый трамвай, ритмично зашаркала ершистая метла дворника. В высотках напротив один за другим зажглись окна кухонь. Секьюрити устало взглянул на часы – до окончания смены оставалось всего ничего.

И тут на пульте тревожно замигали алые лампочки сигнализации. Негромкий, но властный зуммер сирены резко рассверлил слух. Охранник, однако, особо не обеспокоился: сигнализация срабатывала едва ли не по два-три раза за смену, и тревога почти всегда была ложной. То яванский орангутанг попытается перелезть через ограждение; то полесская рысь бросится на птицу, некстати усевшуюся на соседнее дерево; то королевский боа-конкскриктор захочет выбраться из серпентария. Больше всего неприятностей доставляли неугомонные бобры, которые норовили грызть все то, что сделано из древесины. Последний действительно серьезный случай в Центральном зоопарке произошел четыре года назад: какой-то пьяный идиот ночью перелез через наружную ограду и попал прямо в вольер к белому медведю, которого к тому же стал еще и дразнить. Пока служащие зоопарка среагировали на сигнализацию и добежали до клетки, белый медведь безжалостно задрал идиота, затащив окровавленное тело прямо в бассейн…

Лампочка на пульте свидетельствовала, что ЧП произошло в карантинном корпусе, чего прежде никогда не случалось. Если это были злоумышленники, то они явно ошиблись адресом: воровать в карантине было решительно нечего. Секьюрити с неудовольствием оторвался от ноутбука, накинул куртку и с фонарем в руке двинулся в сторону небольшого приземистого строения, белевшего за живописным лебединым прудом.

Сперва, по инструкции, внимательно осмотрел замки и оконные рамы. Все оказалось в полном порядке. Затем обошел строение по периметру в поисках каких-либо приметных следов. Таковых, конечно же, не наблюдалось: ведь в случае проникновения на территорию зоопарка кого-либо из посторонних первой бы сработала сигнализация внешнего ограждения. Да и животные наверняка бы обеспокоились появлением незваного гостя. Стало быть, и эта тревога оказалась ложной.

Охранник опустил фонарь и прислушался. Из ближайшего к двери окна карантинного корпуса доносилось негромкое невнятное шелестение: словно кто-то пилил пенопласт тупой ножовкой. Секьюрити попытался определить, какое именно животное способно издавать такой странный звук. Ползущая по стене игуана, скребущийся камышовый кот, бобер, грызущий древесный ствол… Звук был совершенно необычный – ни одно живое существо, известное охраннику зоопарка, на подобное способно не было. Шелестение внезапно прекратилось, но вскоре повторилось в другой интонации: теперь в нем пробивались резкие и даже агрессивные нотки.

– Может, проводка так громко искрит? – предположил секьюрити, подумал и достал из кармана связку ключей.

Он вошел в помещение, не включая верхний свет – так требовала инструкция. В ноздри сразу ударил спертый воздух со сложным букетом звериных фекалий, химических реактивов и прелой соломы. Охранник щелкнул переключателем ручного фонарика. В луче света хаотично заплясали пылинки. Яркий овал выхватил из полутьмы стеклянные шкафчики с лекарствами, стеллажи со справочной литературой и допотопный обшарпанный холодильник, где обычно хранился корм для животных. Световое пятно медленно прошлось по стенам и остановилось на полу. Слева от холодильника лежала клетка, рядом с которой валялся скомканный брезент.

– И что бы это значило? – Секьюрити поднял клетку и с удивлением обнаружил, что она раскрыта.

Открыть маленький засов клетки можно было только снаружи. Стало быть, никакого живого существа в ней изначально и быть не могло. Но почему же она валялась рядом со столом? И милая очкастая лаборантка, которую охранник видел вечером, и уж тем более Мефодий Николаевич Суровцев были людьми аккуратными и даже педантичными и с инвентарем обращались предельно бережно.

Охранник с минуту постоял, прислушиваясь. Утренний ветер в древесных кронах неожиданно смолк, звуки за внешней оградой словно бы растворились, даже птицы – и те затихли. Звери в вольерах спали. Тишина буквально материализовалась до синевы и звона. У секьюрити невольно засосало под ложечкой, во рту внезапно пересохло, а под сводом черепа возникло тончайшее комариное гудение. Он провел рукой по лбу и тут же обнаружил, что лоб почему-то вспотел.