Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)

Очнувшись, я обнаружил, что сижу на циновке, а дон Хуан растирает мне лоб. Он натер мне руки и ноги какими-то листьями и отвел к канаве позади дома. Раздел и несколько раз окунул с головой в воду. При этом он дергал меня за левую ногу, постукивая пальцами по пятке. Мне стало щекотно. Он это заметил и сказал, что я пришел в себя. Я оделся, мы вернулись в дом. Там я уселся на циновку и попробовал говорить, но понял, что не могу ни на чем сосредоточиться, хотя сознание было совершенно ясным. С удивлением обнаружил, сколько внимания требует обычный разговор. Я заметил, что мог произнести какую-нибудь фразу лишь после того, как переставал смотреть на окружающие предметы. Я словно сидел глубоко под водой, и, прежде чем сказать что-то, нужно было, как ныряльщику, вынырнуть на поверхность. Слова как бы выталкивали меня наверх. Но странное дело: эта безмолвная глубина мне нравилась; возможно, я приближался к тому, что дон Хуан называл «видением», и потому был счастлив.

Дон Хуан принес похлебку, кукурузные лепешки и велел поесть. Я принялся за еду, чувствуя, что не утрачиваю того, что счел «видением»; упражняясь в нем, я глазел по сторонам, пока не стемнело. Вконец уставший, я лег и уснул.

Проснулся я оттого, что дон Хуан накрыл меня одеялом. Голова раскалывалась, мутило. Потом стало лучше, и я крепко заснул до утра.

Утром я чувствовал себя отлично.

– Что со мной было? – спросил я дона Хуана. Он улыбнулся:

– Ты отправился искать стража и нашел его.

– Но кто он?

– Хранитель, привратник, страж иного мира, – серьезно ответил дон Хуан.

Я попробовал описать увиденное чудовище, но он прервал меня, сказав, что в моем видении не было ничего особенного, такое может случиться со всяким.

Я признался, что страж вызвал во мне ужас; не знаю, что о нем и думать.

Дон Хуан рассмеялся и стал иронизировать над моей склонностью сгущать краски.

– Чем бы это существо ни было, оно мне угрожало, – сказал я. – Оно было таким же реальным, как мы с тобой.

– Еще бы не реальным! И даже причинило тебе боль, не так ли?

Я вспомнил свои переживания и разволновался еще больше. Дон Хуан велел успокоиться. Он спросил, действительно ли я испугался чудовища, и сделал при этом ударение на слове «действительно».

– Буквально оцепенел, – ответил я. – Никогда в жизни не испытывал такого ужаса.

– Да брось ты! – со смехом сказал дон Хуан. – Не так уж было и страшно.

– Клянусь! – пылко возразил я. – Будь я в силах двигаться, опрометью бросился бы прочь.

Дону Хуану это показалось забавным, он захохотал.

– Скажи, – спросил я, – зачем нужно встречаться с этим страшилищем?

Он посерьезнел и внимательно на меня посмотрел.

– Это страж, – сказал он. – Если хочешь видеть, нужно его победить.

– Но как?! В нем тридцать метров росту! Дон Хуан смеялся до слез.

– Почему ты не позволишь мне рассказать об увиденном? – спросил я. – Может быть, тогда мы поняли бы друг друга.

– Валяй, если это доставит тебе удовольствие, – ответил он.

Я стал рассказывать все, что вспомнил, но это на него не подействовало.

– Ничего нового, – улыбнулся он.

– Ты считаешь, что я смогу одолеть эту тварь? – допытывался я.

Он помолчал, а потом сказал:

– Ты не испугался. Тебе было больно, но не страшно. – Он откинулся на мешки и заложил руки за голову. Я решил, что разговор окончен.

– Дело в том,– сказал он вдруг, глядя на крышу веранды, – что любой человек может «увидеть» стража. И кое-кому он представляется страшным чудовищем до небес. Тебе повезло: ты увидел всего-навсего тридцатиметрового зверя. А между тем секрет прост.

Он умолк и стал напевать себе под нос какую-то мексиканскую песню.

– Страж того мира – всего-навсего комар, – произнес он медленно, как бы вслушиваясь в свои слова.

– Не понял, – сказал я.

– Страж того мира – всего-навсего комар, – повторил он. – Вчера ты встретился с комаром, и этот комар будет стоять у тебя на пути, пока ты его не одолеешь.

Сначала я отказывался верить его словам. Но затем, припомнив увиденное, был вынужден признать, что сначала видел комара, а потом передо мной возникло чудовище.

– Но каким образом комар мог причинить мне такую боль? – спросил я.

– Это был уже не комар, – ответил дон Хуан, – а страж того мира. Когда-нибудь у тебя, быть может, достанет смелости его победить. Не сейчас. Сейчас для тебя это тридцатиметровый зверюга, брызжущий слюной. Но довольно разговоров! Не такой уж это подвиг – увидеть его. Если хочешь узнать стража лучше, ищи его снова.

Через два дня, 11 ноября, я курил опять. Я сам попросил дона Хуана об этом, чтобы еще раз встретиться со стражем, хотя сделал это не сразу, а после долгих раздумий. Мое любопытство перевесило страх перед утратой ясности сознания.

Ритуал был прежним. Дон Хуан набил трубку и, после того как я кончил курить, вычистил ее и убрал.