Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI

Сообщение летописца вызывает такие же сомнения, как и идентификация персонажа Лоренцо ди Креди, но нарочно такого не придумаешь, и нет дыма без огня. От этой истории оторопь берет, но оказывается, что Катерина поступила правильно: если бы она осталась с сыновьями, отказавшись от побега, то так вместе с ними и сгнила бы заживо, а если бы, уже бежав, отказалась от борьбы, поддавшись угрозам, то сыновья бы перемерли в темнице; а так, впечатленные ее демаршем, заговорщики сыновей не тронули, поняв, что Катерина борьбы не оставит и, победив, всех их перережет, и через некоторое время Катерина возвратила себе и Форли, и всех своих детей. Сильная и властолюбивая мать – угроза для сына, это аксиома, при такой мамаше сыновья вырастают или слабаками, или, наоборот, слишком активными и жизнеспособными; завися от мамаши, они так или иначе ей мстят и в любом случае обретают полный набор комплексов, которыми дети Катерины и были набиты. Вскоре это и проявилось.

Будучи женщиной страстной, Катерина влюбилась в Джакомо Феи, юного брата своего кастеляна, остававшегося ей верным после убийства мужа; Джакомо было двадцать, ей – тридцать два, он был юн, она – прекрасна, и вскоре они тайно обручились, так как открыто объявить о своем браке из-за происхождения Джакомо Катерина не решилась. Современники сплетничают о страстной любви Катерины, попавшей под влияние человека, «недостаток знатности которого хоть и сглаживался прелестью лица, беззлобностью характера и образованием, делавшим его речь достойной принца, но все же негоже вверять бразды правления в руки тех, чья судьба определяется лишь внешней красотой, пусть даже и дана она им Богом, а не происхождением и доблестью рода; ведь произойди так, и все в мире встанет с ног на голову, худородные будут помыкать знатными на том лишь основании, что они уродились краше, и закончится в мире порядок» – таким риторическим рассуждением заканчивается письмо одного из очевидцев событий в Форли; недовольство, особенно недовольство сыновей, так как мать родила от Джакомо им братика, что, учитывая ее любовь к новому мужу, ставило под угрозу их благополучие, растет, и составляется заговор. В августе 1495 года, вечером, после придворной охоты, когда Катерина удалилась в свои покои, во дворе охотничьего замка чуть ли не в присутствии всего двора и при участии не только сыновей Катерины, но и ее дочери Бьянки Джакомо смертельно ранили, и он отдал Богу, наградившему его лишь только внешней красотой, душу прямо на коленях у Катерины, как-то почувствовавшей недоброе, выбежавшей из замка на помощь, но нашедшей одинокое, вывалянное в пыли и истекающее кровью тело любимого, в котором еле-еле теплился последний остаток жизни.

Тут же, в окровавленном платье, Катерина клянется отомстить. Месть ее была страшна, были арестованы и посажены под стражу все подозреваемые, в том числе и дети, даже Бьянка, многих пытали, и непосредственных убийц казнили мучительно и долго, – детей при этом Катерина все же не тронула и скоро отпустила, и, как бывает у сильных, страстных и порывистых женщин, она побесилась и успокоилась. Заговорщики, в первую очередь всем руководившие родственники по мужу, добились своего: убийство Джакомо было совершено с целью избавить Катерину от нежелательного влияния худородного, и она таки от него избавилась. Поизнывав и удовлетворившись местью исполнителям убийства, Катерина остыла и утешилась браком с Джованни Пьерфранческо Медичи, прозванным иль Пополано, одним из племянников Лоренцо Великолепного. Считается, что именно Джованни изображен на «Портрете юноши в красной шапочке» из Вашингтонской Национальной галереи, ранее приписываемом Боттичелли, теперь – Филиппино Липпи. На портрете он похож на «изящного тенора», tenore di grazia, на перуанского «золотого мальчика» Хуана Диего Флореса, когда тот берет свои верхние до в «Дочери полка» Доницетти, и портрет столь же головокружителен, как и «до» Флореса, лучший итальянский портрет в вашингтонском собрании, а оно, в свою очередь, одно из лучших в мире, – Катерину понять можно, такой может утешить, хотя он был моложе ее всего на четыре года и к моменту их встречи со времени написания портрета прошло лет семь-восемь, так что Джованни вполне мог растолстеть, что tenore di grazia свойственно. Этот брак особых возражений не вызвал, но Катерина наслаждалась новым счастьем недолго; в 1498-м, через два года после женитьбы, Джованни смертельно заболел во время военного похода и, вынужденный вернуться домой, скончался, как и Джакомо, у Катерины на коленях. Но в отличие от Джакомо он успел наградить Катерину сыном, известным впоследствии под именем Джованни далле Банде Нере де’Медичи, Giovanni dalle Bande Nere de’Medici, Джованни Черных Полос, – намек на его герб – прославленным гонфалоньером Флоренции и отцом Козимо I, первого герцога Тосканы.