Особенности еврейской эротики

Аркадий Свирский — статный, плечистый брюнет с тонкими чертами лица был единственный, кому отдалась баскетболистка Т. из параллельного класса. Мы все заглядывались на её бесконечные ножки, но избран был именно он — джентльмен, плейбой и самый даровитый любовник в нашей школе.

— Так называемые извращения нельзя предлагать женщине на первой стадии любовной игры, — с усмешкой пробасил Аркадий. Именно эта интеллигентная усмешка Свирского очаровывала девчонок, включая учительницу по русской литературе, точеной фигурой которой восхищалась вся педагогическая общественность школы.

— Правильно, — сказала Сильвия Борисовна, — а что нужно, чтобы Это случилось, Цукерман?

Аркадий был единственный, кого она называла по имени, все остальные удостаивались официального обращения.

— Для этого нужно служить! — командным голосом трубил Семен, желая реабилитироваться в моих глазах.

— Не служить, а заслужить, — презрительно поправил его Аркадий, вызвав одобрительную улыбку в глазах своей требовательной наставницы.

Эти уроки любви так захватывали ребят, что даже Салик отказался от своей дорогостоящей модели и пополнял свое образование на практических занятиях с Сильвией.

Как и все мои одноклассники, я захватил с собой на дело пятьдесят шекелей. По здешним расценкам сеанс одноразовой любви стоил сто шекелей, но Сильвия Борисовна делала моим одноклассникам скидку как постоянным клиентам. Ей не очень приходилось перетруждаться, поскольку большая часть урока уходила на теорию. Ребята навещали ее регулярно, а порой приводили новичков, так что со всех сторон работа с молодежью была для нее коммерчески выгодным предприятием.

— С нами новенький, — сказал Семен, когда мы пришли к Сильвии.

— Ты будешь последний, — сказала она, видимо, потому что я требовал индивидуальной работы.

Многоопытный труженик сексуального фронта на сей раз ошиблась: я перегорел. Ждать, пока она обслужит целый класс, — тут любой сгорит раньше срока. Когда дело дошло до меня, я позорно сник, испугался и вместо ожидаемой эрекции почувствовал отвращение и брезгливость к тому, что собиралась делать со мной эта жалкая женщина.

Сильвия Борисовна была глыбоподобная дама с монументальным бюстом и усталым лицом крокодила. Совокуплялась она с видом человека, который углублен в чтение утренней газеты и видит жизнь сквозь призму английского презерватива, без которого клиент не допускался к телу. При этом она курила свой неизменный «Парламент», пускала дым через ноздри и небрежно ставила оценку каждому совокупляющемуся.

В конце коллективного сеанса Сильвия спрашивала своим охриплым голосом:

— Ну, ребятки, довольны?!

— Довольны! — хором отвечал двенадцатый «А».

— Цукерман, ты приплыл сегодня быстро, — упрекнула она Сеню, делая пометку в записной книжке. Видимо в любовных делах Семен был круглый двоечник, хотя строил из себя Казанову.

— Я сбился со счета во время коитуса, — сказал Семен, покрывшись краской.

— Считай до тысячи, дружок, и затем кончай, иначе тебя бабы не будут любить.

Семен был большой авторитет среди блатных нашего района, отлично умел драться, имел репутацию выдающегося бабника, но тяготел к малолеткам.

«После того как в детстве меня изнасиловала пьяная соседка, — сказал он мне, — я понял, что взрослые у меня не канают, а к Цильке я хожу так, чтобы набраться знаний».

— Ну а теперь Вы, — решительно сказала Сильвия Борисовна и без предисловий залезла ко мне в брюки. От неожиданности я тихо ойкнул, а она, деловито нащупав мой обмякший писсон, вульгарно выпустила дым прямо мне в лицо.

— О, — с придыханием сказала она, — да у вас тут целый монстр, юноша!

То же самое она говорила Салику и Сене, поэтому я не очень ей поверил. Лишь Аркашу она выделила, сказав про его игрушку — «Мой ласковый и нежный зверь». Судя по реакции проститутки, природа не стала экономить на жизненно важных органах Свирского. Вопреки теории адвоката Горвица, творческий потенциал молодого повесы при этом не очень пострадал.

Прикосновение Сильвии было столь неприятным, а дым сигареты таким едким, что я нервно закашлял, и у меня пропало желание терять невинность. Я чувствовал, что сгорю сейчас от стыда. Ребята деликатно отошли в сторону. Они уже не верили, что у меня что-то получится и не знали, как быть со мной дальше.

— С вами все в порядке, — весело сказала Сильвия, видя, что мне уже ничего не помогает, — но ходить, сюда не советую.

— Почему? — спросил я, чувствуя, как тоскливо сжимается мое сердце.

— Вы не созданы для б…а, молодой человек, — сказала Сильвия. Я потупил глаза «Зачем надо было тащиться в зону, если я не создан?»

— Для интимной связи вам нужно любить.

— Кого любить? — с глупым видом спросил я.

— Своего партнера, — сказала Сильвия, — видите ли, у вас комплекс однолюба. Такие, как вы могут только с одним партнером при наличии романтического настроя, разумеется…