Особенный. В твоих руках

— Ты откуда знаешь? — выворачивает голову Костик.

— Интернет рассказал! В отличии от вас, он парень открытый.

— Вот урод! Спалил нас! — бьет по рулю наш водитель. — Я тебе говорил, Макс, что этот Интернет — мудила, а ты с ним работаешь!

Костик угорает над своей шуткой, Лера и Маша тоже хихикают. Макс даже не улыбается. И мне не до смеха. Я в уме отнимаю от двадцати пяти шестнадцать, а потом восемнадцать. Во втором случае получается семь. Семь лет — это много, но меньше, чем девять. Зачем я решаю эти примеры — без понятия.

— Мне жаль, Лиза, что ты больше не танцуешь, — меняет тему Маша. — Ты упала прямо во время выхода?

— Эм-м… — подвисаю на секунду, — … тебе Лера рассказала? — выглядываю на Нечаеву. Даже не сомневаюсь, что ее работа.

— Да, я рассказала, как ты покалечилась на ровном месте. А что? — пожимает плечами подруга.

Поспешила я с выводами, что зла на нее не держу.

— Просто это не твоя история, Лер. Не стоило…

— Не моя, зато поучительная. Маша сказала, что решила стать веганкой, а я предупредила, к чему приводят такие жесткие диеты. Привела тебя в пример.

— Зачем тебе диеты, Вета? Ты и так худенькая, — недоумевает Костик.

— Она потому и тощая, что с детства питается одной травой. Из-за этого кости стали хрупкими и зрение упало, — поясняет Нечаева тоном всезнайки.

Я недовольно зыркаю в ее сторону, но подругу это не останавливает. Она пускается в рассуждения о навязанных канонах красоты, из-за которых люди изматывают себя диетами и спортом. Все это не имеет никакого отношения ко мне.

Расстройство пищевого поведения началось у меня примерно через год после гибели папы. Сначала я перестала есть только мясо, потом стало воротить от любых продуктов животного происхождения. Даже йогурты вызывали приступ тошноты. Мой рост увеличивался, а вес стоял на месте. Первой тревогу забила тренер. Она же отвела меня к специалисту, с которым мы выяснили, что проблемы начались, когда мама встретила другого мужчину. Отчим владеет небольшим колбасным цехом и линией полуфабрикатов. Отказываясь от мяса, я пыталась показать маме, что считаю ее новые отношения предательством. Мне потребовалось не одно занятие с психологом, чтобы поменять мнение, но мясо я по-прежнему не ем — заменяю его соей.

— Ограничивать себя вообще вредно! Не только в еде — в принципе! — заключает Нечаева. Тема диет ее отпустила, уступив место пьяной житейской мудрости. — Жить надо легко и весело — не заморачиваться. Просто кайфовать!

— Это верно! Именно так я и живу! — весело отзывается Костя.

— И я хочу жить легко и беззаботно, — признается Маша.

— А ты, Лиза, — неожиданно спрашивает Макс. — Как ты хочешь жить?

Его вопрос застает меня врасплох. Мысли бестолково мечутся, а все молчат и ждут, как я отвечу.

— Даже не знаю… — начинаю растеряно. — Я привыкла жить мечтой, ставить цели идостигать их. Смыслом всегда были танцы. Как жить без них, еще не поняла.

Мой голос звучит обреченно. В салоне повисает гнетущая тишина.

— Ты больше не мечтаешь танцевать? — разворачивается ко мне Макс.

— У нее нога собрана из кусков, — напоминает Нечаева.

— Люди и без ноги танцуют, — резонно замечает Макс. — Можно поменять цели в рамках мечты и смысл вернется, — произносит спокойно и отворачивается.

Костик делает музыку громче и разговоры прекращаются. Я погружаюсь в осмысливание услышанного, Лерка вскоре засыпает, а Маша включает на телефоне игрушку. Примерно на полдороги она просит Макса поменяться с ней местами. Приобняв, шепчет на ушко, что от Леры сильно пахнет спиртным, из-за чего ей подташнивает. Наблюдая, как она трогает его плечи и почти касается губами смуглой шеи, я брезгливо кривлюсь. Надо же, какая избирательная невинность: встречаться со взрослым мужиком ей нормально, а от запаха алкоголя воротит бедненькую.

Оставшуюся часть пути мы с Максом сидим рядом. Спящая Лера развалилась, это вынуждает нас тесниться. Мы одеты, но мне все равно некомфортно. Кожа в местах контакта становится сверхчувствительной, восприятие обостряется. Я отчетливо слышу дыхание Макса и пропитываюсь древесным ароматом его туалетной воды. Внутренне напрягаюсь. Этого парня слишком много. И физически, и ментально.

Уже на подъезде к моему дому напряжение прорывается, и по телу прокатывается волна мелкой и колючей дрожи. Кожа покрывается мурашками, волоски приподнимаются.

Макс замечает.

— Ты дрожишь, — накрывает мою ладонь своей.

Я впиваюсь глазами в небольшой самолетик, набитый у него между большим и указательным пальцем. Он милый, а рука у Макса теплая и большая. И это все, о чем я могу думать. В голове вакуум.

— Немного морозит, — вздыхаю. — Отходняк после стресса, наверное.

— Дышишь тяжело, — продолжает вгонять меня в краску.

— Тоже стресс…

— Надо сделать рентген. Костян, ты можешь отвезти нас в приличную клинику? Есть у вас такая? — обращается к другу.

— Конечно! — тут же отзывается Костя. — В прошлом году супербольничку открыли. Маме там операцию делали. Оборудование самое современное и работает круглосуточно. Это тут, рядом.

— Не нужно в больницу, — лепечу затравленно. — Мне надо домой.