Особист

Нырнув в проём, точнее в пролом стены, я оказался в одной из казарм крепости. Вот и всё. А мех пока уходил под водой, чтобы занять новую позицию и дать миномётчику работать. Я прижался к стене — тут особо казарма не пострадала, только удушающий дым держался. В этой казарме были немцы, они как раз и просачивались через тот пролом, специально выбитый артиллеристами для этого, и скапливались внутри. Батальон я уничтожил, но около двух взводов разбежались по этой казарме. Среди трофеев диверсантов ручных гранат было не так много, но всё же набрать за две ночи с два десятка разных систем я смог, все они при мне были, часть в карманах галифе, другая часть на ремне развешана. Пользуясь более высокой скоростью, я закидывал помещения гранатами и расстреливал выживших из ППД. Те тоже кидали мне гранаты в ответ, я их успевал кинуть обратно. Одну ногой даже отфутболил в полёте прежнему хозяину. Тот не обрадовался. Умер от огорчения, нашпигованный осколками. Зачистив казарму, я спустился к пролому в подвал и крикнул:

— Эй, есть кто там живой?!

— Кто это?

— Свои, артиллерийская разведка. Капитан Ершов. Поднимайтесь, немцев мы уничтожили. Соберите оружие и боеприпасы.

Ждать не стал и направился к окнам, что были обращены внутрь крепости. Нужно прикинуть следующий рывок. Идти приходилось осторожно, трупов много, видимо снаряд тут рванул, все, кто в казарме был, погибли. Приметив унтера с МП, присел рядом с ним и быстро снял все нужное. Патроны к ППД у меня закончились, поэтому убрал его за спину, где вещмешок с рацией висел, и вооружился трофеями, повесив на ремень подсумки с магазинами и три гранаты с длинными ручками. Из подвала уже показалось трое бойцов, грязные, в синяках и ссадинах, у одного гимнастёрки не было, в майке щеголял. Каска одна на троих, но винтовки Мосина у всех троих были. Увидев меня, двое подошли, пока один немцев ворочал, ранцы снимал, оружие собирал, — их в этом помещении семеро лежало. Из пролома ещё шестеро показались, двое встали у окон на страже, другие скрылись в соседних помещениях. Пыль от боя ещё не улеглась, поэтому, когда первый боец начал докладывать, то закашлялся. Судя по петлицам, он сержантом был, эмблемы автобронетанковые.

— Держи, сержант, — протянул я ему немецкую фляжку.

Сделав несколько глотков, тот отдал её напарнику, что добил фляжку, а сержант доложился о ситуации. Он был из автороты, а вообще в этой казарме несколько подразделений располагалось, но к одиннадцати часам дня, когда я появился, из командиров в живых остался только он. Раненых внизу с три десятка, а активных штыков всего восемнадцать. После доклада, глядя на меня с надеждой слезящимися от грязи, пыли и дыма глазами, спросил о дальнейших приказах.

— Значит, так, сержант, остаться с вами я не могу. У меня приказ наводить артиллерию на те здания, где укрылись немцы, и уничтожать их. Я и так всех парней своих потерял, радиста убило. Нужно перебраться в другое здание, пообщаться с защитниками, узнать, где немцы расположились, орудия навести. В этой казарме, сержант, оставляю тебя старшим. Собери трофейное оружие, пулемёты, их тут хватает. Установи людей у окон, у пролома пулемёт, баррикаду там сделай. Держи это здание, твоя задача — защищать его. Артиллерии пока немецкой можешь не бояться, мы её изрядно проредили на той стороне, если обстрелы будут вести, то редкие и не точные. Держись.

Пожав ему плечо, я выпрыгнул через окно во внутренний двор и по битым кирпичам, перескакивая через тела убитых, которых тут хватало, побежал к следующему зданию. Вокруг пули засвистели, но я ловко уходил от них. Тем более защитники той казармы, к которой я бежал, открыли редкий, но точный огонь по тем, кто по мне стрелял. Приметив впереди раненую женщину с мёртвым младенцем, я подскочил, взвалил её на левое плечо — правое занято оружием, — и, добежав до входа в другую казарму, через проем сгоревшей двери ворвался внутрь. Тут баррикада была и станковый «максим» с побитым пулями щитком. Судя по множеству бойцов в форме и фуражках НКВД, конвойный батальон НКВД тут размещался. Передав раненую, которая громко стонала, — её сразу понесли вниз, — скомандовал бойцам, перелезая баррикаду:

— Командира ко мне.

Вскоре подбежал один из уцелевших командиров, лейтенант НКВД. У конвойщиков звания соответствовали армейским. Представившись, он вопросительно посмотрел на меня.

— Капитан Ершов, артиллерийская разведка. Слушай, лейтенант, у меня всю группу положили, радиста убили да рацию разбило. Хорошо, на немецких корректировщиков наткнулись. Их перебили, рацию захватили. Мне приказали выбить врага артиллерийским огнём из тех зданий, что немцы захватили. Мне неизвестно, где они засели, сможешь указать?

— Да с радостью, — расплылся тот в широкой улыбке. Правда, документы у меня всё же проверил.