Особняк

– Может быть. А может быть, и нет. Но как ты думаешь, насколько приватна твоя личная жизнь? И вот что я тебе скажу: если после этого разговора я еще хоть раз услышу от тебя имя Такаты, клянусь богом, я сделаю с тобой то же, что сделал с ним.

Шон дал ему несколько секунд, чтобы все осознать. Он видел, как испугался Билли. Честно говоря, он и сам испугался, особенно когда понял, что говорил серьезно.

Он до сих пор чувствовал тяжесть колуна в руках. Такое примитивное чувство. Шон будто вновь оказался возле поленницы около хижины тем октябрьским днем так много лет назад. Они, все трое, ссорились из-за этого уже несколько дней. Они жили вместе с выпускного, с конца мая, почти пять месяцев. Все шло наперекосяк едва ли не с самого начала. У Такаты был на все свой взгляд, и он искал способы сделать так, чтобы их работа могла принести мгновенную прибыль. Шон и Билли же, в свою очередь, старались увидеть общую картину. После этого Таката попытался провернуть дельце у них за спиной. Они еще не успели продвинуться достаточно далеко и не бросили затею с Нелли, а Таката уже нашел себе работу и хотел забрать с собой то, над чем они работали вместе. И все это ради не такого уж внушительного оклада.

– То есть ты хочешь отдать все задаром, – сказал Шон. – Ты так распыляешься, как будто это ничего не значит.

Но у Такаты было свое мнение на этот счет. Он работал не меньше них, и он устал жить в лесу. Таката заявлял, что это достаточно хорошее предложение и они дураки, если не видят этого, «так что пошел ты, Шон. Меня ничто не остановит. Только попробуй, и я засужу тебя и обдеру до нитки. Я забираю то, что принадлежит мне, и ты мне не помешаешь», – так он говорил.

Шон не хотел этого делать.

Они уже несколько дней или даже недель пили пиво, кричали и бросали друг другу обвинения, и в тот день Билли наконец сдался. Оглядываясь назад, Шон думал, что должен был заметить, что Билли выпивает по два пива вместо одного. И в тот день он то ли отключился, то ли уснул, и во дворе остались только они с Такатой. Шон так расстроился, что начал колоть дрова, пытаясь хоть чем-то себя занять: взмахи и глухой стук колуна, раскалывающего плоские круглые плашки на более мелкие дрова для растопки, напоминали биение сердца. Колун весил три с половиной кило. Они нашли его в хижине, когда въехали. Ручка была сильно изношена за годы использования, и Таката сперва смеялся над тем, как Шон обрадовался находке: разве можно что-то разрубить таким ржавым топором?

Но Таката не рос в лесу. Он видел его только по телевизору. Таката думал, что топор и колун – это одно и то же, но Шону пришлось объяснять ему, что лезвие у топора должно быть острым и тонким, а колун как раз нужен толстый и тупой. Топором рубят дрова, а колун сделан для того, чтобы раскалывать их.

И Таката ощутил разницу на себе.

Все произошло быстро. Если бы Шон мог все исправить, он бы это сделал. Но изменить уже ничего было нельзя.

Таката давил и давил на него, угрожая разрушить все, над чем они работали. Он обещал, что заставит Шона пожалеть, если тот не уступит. Шон просто повернулся и, не раздумывая…

Трехкилограммовый колун отчаянно просвистел, разрезая воздух. Такая сила позволяла расколоть бревно надвое. А что мог сделать взрослый мужчина с человеком, размахивая со злостью перед ним тупым концом колуна?

Колун издал тот же свистящий звук, что и ремень.

Шон разбудил Билли, и тот пришел в ужас, увидев тело Такаты на земле и отвратительные внутренности его черепа. Билли залопотал что-то нечленораздельное, а вот Шон быстро смекнул что к чему. Они оттащили тело на тот клочок земли, где покоились его прадед, дед с бабкой и родители, и раскопали могилу прадеда. Гробовые доски успели почти разложиться, и Билли снова чуть не сорвался при виде костей, но Шон свалил тело Такаты в яму и снова засыпал могилу землей. Они отмылись, а затем Шон принялся работать над ноутбуком Такаты. Он послал электронное письмо, в котором тот отказывался от работы, а затем создал целую запутанную сеть, состоявшую из множества шагов, слухов и объяснений. Им повезло, что у Такаты не было ни сестер, ни братьев, ни теть, ни дядь, а только мама. Шон написал ей, что он – Таката – решил взять перерыв и ненадолго уехать в путешествие автостопом. Решить проблему IP-адресов и сигналов было проще простого, и ему удавалось поддерживать легенду в течение года: одного электронного письма раз в несколько дней оказалось достаточно, чтобы его мать ничего не заподозрила. Таката «улетел» в Румынию: у этой страны хватало дыр в базах данных, и Билли легко смог хакнуть их и добавить имя Такаты в таможенные списки и списки иммигрантов. Оттуда Таката отправился в Восточную и Центральную Европу, а почти через двенадцать месяцев оказался на побережье Италии. Шон написал матери Такаты последнее письмо: я купил по дешевке яхту и планирую отплыть из Сорренто в Италии в испанскую Барселону.

А затем Таката пропал с радаров.