Особняк на окраине

— Это и к лучшему… Привет, красавица! — удовлетворённо пробормотал пришелец, увидев занавеску со знакомым изображением морского чёрта. Он сдвинул шторку с хищной рыбой в сторону. Надавив на нужный кирпич, заставил открыться нишу с потайным сейфом. Потея от волнения, дрожащими руками набрал шифр, потянул дверцу — сейф не открылся!

— Во как! — криво ухмыльнулся грабитель. — Код сменили… А мы это тоже предусмотрели. Главное — чтобы брюлики были на месте!..

Он развязал свой рюкзак, достал оттуда оборудование.

— А мы сейчас разрежем болгаркой то, что не открывается… — Кирилл говорил вслух, то ли утешая, то ли подбадривая себя. — Ненужные бумаги пусть горят, а камушки не пострадают. Они как минимум до 700 градусов Цельсия температуру держат…

Теперь Фролов уже не боялся рабочего шума: бункер расположен глубоко под землёй: замаскирован, хорошо изолирован. Он быстро растянул шнур режущего аппарата, подключил к розетке. В районе входного люка что-то щёлкнуло, но увлечённый работой Кирилл не обратил на это внимания. Несколько минут работы отрезным диском, с характерным визгом и снопом искр, и крышка сейфа упала к ногам злоумышленника.

— Так-то лучше! — На лице Кира появилась злая улыбка.

Он подул на дымящийся сейф, сунул руку в перчатке внутрь. Выгреб какую-то тетрадь с обугленными по краям листами. Пошарил по обеим полкам, но ничего, даже намёка на виденный ранее мешочек с драгоценными камнями, не обнаружил. Даже обгоревшей мешковины!

— Что такое?..

Холодея от волнения, Кирилл осветил фонариком искорёженный сейф. Действительно пусто!..

«Вот это облом… — Не владея собой, он сел, чувствуя дрожь в коленях. — Да что же это?!»

В отчаянии грабитель схватил тетрадь, открыл, пытаясь найти хоть какую-то полезную информацию на подгоревших по бокам страницах. И он её нашёл! На первом же листе тетради жирными печатными буквами обращение взывало… к Фролову!

«Кирилл! Поздравляю тебя с возвращением! Раз ты читаешь эту запись, значит, уже совершил ещё одно преступление — воровски проник в бункер и вскрыл сейф. Пусть оно будет последним в твоей биографии. Сочувствую! Тут нет никаких ценностей. А тебе лучше сдаться добровольно — получишь меньший срок».

Фролова била нервная дрожь, он хотел встать и бежать, но не было сил…

«Что это?! Письмо от брательника — с того света?..»

Неожиданно прозвучал странный, ни на что не похожий, какой-то металлический голос:

— Ну, здравствуй… Я знал, что ты объявишься! Придёшь за алмазами…

— Кто здесь?! — вздрогнул злоумышленник, мурашки побежали по его спине. Дрожащей рукой он вытащил из-за пазухи пистолет, снял с предохранителя, отчаянно завертел головой в поисках источника звука.

Неожиданно засветился экран на стене, который Фролов ошибочно принял за обычную лампу освещения. На нём проявились строчки, дублировавшие услышанные слова. Затем прозвучали новые слова и появились новые строчки:

— Читай, если своим ушам не веришь. Не зря говорят, что убийцы возвращаются на место преступления…

— Кто ты?.. — оторопело крикнул Кир. Он резко отпрыгнул от экрана назад, выставив вперёд руку с «макаровым». Потом обернулся, в три скачка преодолел крутые ступени наверх, толкнул входной люк плечом. Но мощная металлическая дверь оказалась запертой снаружи. А слова догоняли, острыми гвоздями доходили до встревоженного сознания:

— Твой бывший начальник и двоюродный брат, в которого ты стрелял в кабинете… Я — Андрей!

— Как?! Что ты лепишь? — поняв бесполезность попыток выйти из бункера, выкрикнул медленно спускающийся по лестнице Кирилл. — Ты же мёртвый… Я же сам стрелял в тебя — в упор!

— Как же, помню! Разве такое забудешь…

— Пытаешься разыграть меня, шутник?! Не получится! А могила на кладбище? Я там был, видел фотографию Максимова и эпитафию на памятнике! И голос не похож…

— Успокойся, брат! Ты прав, после таких ранений не выживают. Но мозг жив! А голос… Это уже вторично: ведь биотоки мозга считывает электроника. Их преобразование в акустические сигналы ещё далеко от совершенства, и тембр пока отличается от тембра голоса Андрея, который ты помнишь. Но учёные работают и совершенствуют аппаратуру. Верю, что наступит время, когда заговорю своим голосом…

Голос из динамиков, то громкий, то затухающий, раздельно произносящий слова с металлическим тембром, иногда почти пропадал совсем, и дублирование текста в виде титров на экране имело существенное значение для понимания.

— Хорош трындеть! Лучше выйди, покажись, самозванец! — Кирилл судорожно огляделся и, не найдя противника, опустил пистолет. Не в силах уже стоять, он вытер рукавом вспотевший лоб и плюхнулся в изнеможении на ближайший стул.

«Неужели Андрюха жив? — Фролов был на грани нервного срыва. — С одной стороны, это хорошо — я не убийца… А с другой-то как?! Неужели все мои усилия напрасны? И я зря три года парился в местах не столь отдалённых?..»