Особо опасный преступник

Было установлено, что возраст серийных сексуальных убийц в момент совершения первого убийства колебался от несовершеннолетних (5 %), моложе 18 лет до 48–55 лет (2 %). 50 % первых убийств совершено между 18 и 25 годами, и 27 % в возрасте 26–35 лет. Иными словами, начало преступной садистской активности и сексуальных агрессивных действий приходится на молодой возраст, до 25 лет совершено больше половины первых убийств. В то же время возраст последнего убийства смещается к более зрелому: 45 % совершили последнее убийство в период 18–25 лет, 25 % — между 26–35 годами, 24 % — между 36–45 годами, 2 % в 46–55 лет и 1 % после 55 лет. Очевидно, что возраст последнего убийства близок к возрасту ареста преступника. Поэтому возраст на момент судебно-психиатрического обследования, которое проводилось после ареста, во многом совпадает с периодом последнего преступления, и уже 6 % подэкспертных оказались старше 46 лет.

Рассмотрим и некоторые другие социально-демографические характеристики изучаемых лиц. Возрастные характеристики преступников, попавших в выборку (на момент совершения первого преступления в последующей серии убийств), распределились следующим образом: лица в возрасте до 16 лет составляют 1,6 %, от 17 до 18 лет — 6,9 %, от 19 до 24 лет — 31,4 %, от 25 до 29 лет — 29,4 %, от 30 до 39 лет — 16,7 %, от 40 до 49 лет — 11,8 % и старше 50 лет — 1,9 %. Стало быть, вероятность совершения преступлений данного вида увеличивается начиная с 18 лет и достигает пика в диапазоне от 19 до 29 лет.

Эти данные по отдельным позициям совпадают с имеющимися в литературе, в том числе с теми, которые приводились выше. Они в целом свидетельствуют о том, что преобладающее число лиц, в последующем ставших серийными убийцами, совершали уголовно-наказуемые действия в молодом возрасте.

Среди преступников было больше жителей города (65 %), в 31 % случаев это были жители села и 4 % не имели постоянного места жительства.

Чаще встречались лица со средним или средним специальным образованием — 61 %, неполное среднее было у 21 %, 10 % убийц учились во вспомогательной школе. Остальные имели высшее или неоконченное высшее образование. Иными словами, кроме относительно большого числа лиц с умственной отсталостью (окончивших вспомогательную школу), значительной разницы с общей популяцией у серийных сексуальных убийц не было. Вместе с тем известно, что основная масса преступников имеет низкий образовательный уровень. Группа совершивших серийные сексуальные убийства по этому показателю отличается от основной массы правонарушителей несколько более высоким уровнем образования.

По роду занятий квалифицированный и малоквалифицированный труд отмечался поровну (35 % и 36 %), умственный труд был в 6 % случаев, 5 % обследованных имели инвалидность по психическому заболеванию. Остальные к моменту ареста не работали. Иначе говоря, трудовая адаптация этих преступников как будто была нарушена не очень сильно — 77 % из них работали, но нужно иметь в виду, что большинство сексуальных убийц составляют лица молодежного возраста. При этом у 35 % трудовые характеристики были положительными, у 30 % — отрицательными с указанием на злоупотребление алкоголем и иногда отмечались недисциплинированность и конфликтность в коллективе. 15 % имели дисциплинарные взыскания при общей положительной характеристике. На остальных необходимые сведения в имевшихся материалах отсутствовали.

Обращает на себя внимание тот факт, что у одной трети обследованных работа была связана с разъездами или давала возможность бесконтрольного ухода с рабочего места (в частности, это были водители транспорта, снабженцы и проч.). У 11 испытуемых из 80 (к сожалению, о части из них по этому поводу сведений нет) выбор профессии и характер работы были связаны с объектом влечения, способом реализации преступления или с тем и другим. Так, при педофильном объекте патологического влечения это могли быть воспитатели в детских учреждениях, тренеры детских спортшкол. При геронтофилии — медицинские работники.

Упомянем также, что по своему социальному статусу преступники из рабочей среды составили 60 %, из числа служащих — 15 %, учащихся — 5 %. Остальные не работали, и их социальную принадлежность было трудно определить.