Особо сложные дела

Что делать? Как смягчить обстановку? Во многом она могла бы уступить мужу, за исключением одного: расшифровать характер своей работы, а муж в конце концов добивается именно этого. «Любишь, — говорил он, — откроешь душу, не любишь — не откроешь».

Возможно, со временем ей и удалось бы как-то урезонить мужа, но осложнения часто идут чередой: ей предстоит длительная командировка. Она должна оставить город месяцев на восемь…

На голову Викторины посыпались угрозы. Желательно теперь же оформить и развод. Ей, как важному работнику, который неизвестно куда, зачем и в качестве кого едет в столь длительное путешествие, пойдут навстречу, разведут вне очереди… Развод не так сильно беспокоит ее: как говорится, чему быть, того не миновать, может быть именно сейчас целесообразней исправить эту горькую ошибку. Но вот что неприятно. Выходя замуж, она оставила свою комнату и перешла на площадь мужа… И теперь Безелевичи угрожают ей в случае длительного отсутствия или развода выселением. «Имей в виду, милая, — предупреждают они, — это наша площадь, мы ее направо и налево разбазаривать не будем…»

Конечно, она, Викторина, знает, — закон на ее стороне… Но пока закон вступит в действие, сколько ненужных осложнений и затруднений могут подарить ей Безелевичи! Сила у них большая, денег много. К сожалению, как теперь она, Викторина, узнала, ее родственнички живут по неписанному закону: «Всё продается и всё покупается». Взволнованная молодая женщина сдержанно дала понять Гранатову, что они уже и сейчас заигрывают кое с кем, например, с паспортисткой, которую приглашали домой на праздничный обед и даже сделали ни с того ни с сего довольно дорогой подарок…

Гранатов, как мог, попытался успокоить посетительницу. Неприятно, что с мужем обострились отношения, но чего не бывает в семейной жизни! Что касается их особого, неписанного «закона», то об этом следует подумать. Есть еще у нас сорняки…

Викторина грустно сказала:

— Товарищ лейтенант, должна вас предупредить: мой супруг любому дьяволу в душу влезет… Вот вам красноречивый пример — это в какой-то степени даже по вашей части: как я вам сказала, у него есть «Москвич», водит он его очертя голову, лихачески, было уже до десяти нарушений. Сам муж хвастается: другого на его месте давно бы под суд упекли. А у него каждый раз дело кончается «легким испугом», незначительным штрафом…

Гранатов хотел записать имя, отчество, фамилию мужа, спросил также номер машины. Викторина взмолилась: она не доносчица и пришла сюда с полным доверием только за помощью… Гранатов смутился: он не собирался причинить зло ее мужу, но, может быть, действительно, кое-кто из работников ОРУДа не понимает своих обязанностей… Кроме того, ее мужу такое послабление тоже не на пользу: лихачество никого до добра не доводит…

Викторина сказала тихо:

— Впрочем, делайте как хотите, вам видней… Мне всё безумно надоело, и я просто физически устала… Я хочу сказать вам вот еще что. Муж требует от меня такой искренности, в которую вошло бы и разглашение служебной тайны. Но, женясь на мне, он многое не сказал о себе, о своем прошлом, о чем обязан был бы сказать. От других я узнала, что он всю войну провел в плену у немцев, после, как перемещенный, блуждал по каким-то странам. Когда я спросила его об этом, он отделался шуткой: это дело, мол, политическое, а политика, говорят, женщин не украшает и даже пагубно отражается на их материнстве… Ты же собираешься быть матерью! (Мы тогда всерьез думали о ребенке, во всяком случае, я этого очень хотела.) Потом муж зло добавил: «Кому нужно знать обо мне всю подноготную, те, не беспокойся, всё знают».

Ну что ж, знают, так знают, ее дело маленькое, она всего только жена — так, по крайней мере, думают и даже, не стесняясь, говорят Безелевичи… В завершение беседы она просит товарища лейтенанта не забыть про нее и, буде обнаружатся незаконные действия Безелевичей, пресечь их… Это главное, с чем она, Викторина, пришла сейчас сюда.

Когда Викторина уходила, в контору вошла паспортистка. Она внимательно посмотрела на посетительницу, на лейтенанта и молча села за свой стол.

2