Особое детство. Шаг навстречу переменам

Конечно, горьких неудач было много, но всё же верю, что эти справедливые решения станут теми капельками, которые точат, как известно, камень. И как ни тверд камень государственного равнодушия к проблемам своих маленьких граждан (и не только маленьких, конечно), но будем надеяться. «Стучите, и отворят вам»...

А разочарования... При судебном разрешении дел нужно быть готовым к ним, но даже неудачи не лишены смысла, поскольку эти дела всколыхнули сонное чиновничье царство с его уверенностью в своей безнаказанности.

И несмотря на имевшиеся отрицательные результаты рассмотрения дел данной категории, можно констатировать, что в целом «судебные атаки» на органы соцзащиты и медико-социальной экспертизы возымели неожиданный положительный эффект, выразившийся в явном повышении активности органов МСЭ в исполнении своих обязанностей по разработке индивидуальных программ реабилитации детей-инвалидов. При первых попытках судебной защиты права детей на реабилитацию мы имели дело с многомесячными (а иногда это длилось и два, и три года) безрезультатными попытками родителей добиться составления и выдачи им карты ИПР (причем даже после обращения в суд ответчики стояли насмерть, не желая «потакать» утратившим привычное смирение мамам). Таким было положение и в целом по стране. Так, в письме Генпрокурора Устинова Президенту РФ Путину от 1.02.2002 г. говорится, что в Калужской обл. в 2000 г. признано инвалидами 1745 детей и ни для одного не была разработана ИПР, описывается аналогичная ситуация в Архангельской, Ивановской, Московской, Камчатской, Кировской, Орловской, Пермской, Ярославской областях, в Алтайском крае, в Кабардино-Балкарии.

В настоящее время в Москве, по крайней мере, индивидуальные программы реабилитации разрабатываются, как правило, по первому требованию, а то и без требований родителей, как то и положено по закону. Чиновники усвоили полученный многократно урок и поняли, что в случае упрямого невыполнения своих обязанностей их может ждать неприятная роль ответчика в суде, а, может быть, и связанные с проигранной позицией неприятности. Другое дело, что качество составляемых ИПР зачастую совершенно не отвечает потребностям ребенка.

Поэтому для нас борьба за восстановление здоровья ребенка-инвалида вышла на новый этап. Теперь речь идет о полноценности программы, о том, чтобы добиваться от составителей наполнения ее конкретным, важным для ребенка содержанием, чтобы она была действительно индивидуальной, а не просто формальной, шаблонной отпиской. Для этого делается уже многое: разрабатываются письменные рекомендации специалистов, с которыми родители приходят в бюро МСЭ, родителей подробно инструктируют, помогают писать заявления (желательно нестандартные по содержанию), иногда юрист сопровождает маму и ребенка, чтобы присутствовать при их общении с наиболее непримиримыми чиновниками от соцзащиты. Но многое еще предстоит сделать в этом направлении. Думаю, что настала пора тотального обжалования «недоброкачественных» ИПР.

Были и другие «побочные» благоприятные результаты даже по проигранным родителями делам. Например, в г. Саратове в упорной борьбе с органами управления образованием маме Васи С. было отказано в иске о выплате компенсации затрат в сумме 11 132 руб. на обучение сына-инвалида на дому. Однако, подводя итоги семимесячного судебного процесса, женщина пишет: «Судебный процесс я проиграла, но в ходе суда в качестве соответчиков были привлечены все органы управления образованием, районная администрация, правительство области, ПМПК. В результате – при ПМПК был открыт класс для аутичных детей (там сейчас учатся четверо детей с аутизмом из созданной нами в Саратове организации родителей, имеющих детей с аутизмом, – „Особенный мир“). Еще четверых детей оформили на домашнее обучение в коррекционные школы, и один ребенокходит в 1-й класс в коррекционную школу VIII вида».