Особое детство. Шаг навстречу переменам

Доктор Йорг Мюллер, известный немецкий психотерапевт, предостерегает от средневековых представлений о библейском понятии «изгнания демонов», которым способствуют и примитивные фильмы вроде «Экзорциста». Однако он подтверждает, что так странно звучащие для слуха современного человека слова «изгнание бесов» – это не плод воображения религиозных фанатиков, а бесы – не сказочные персонажи вроде Змея Горыныча или Бабы-Яги, это реалии нашего грешного мира: "... мы верим в существование демонических сил – а на основе высказываний Иисуса, а также на опыте святых, таких, как, например св. отец из Арса, это подтверждается, – так что этого нам не обойти... Трудности лежат не только в разграничении и оценке, но и в духовно-медицинских способах действия. Моление в «Отче наш»: «и избави нас от лукавого» – это не что иное, как тот самый зов об освобождении, который находит в экзорцизме свое ритуализированное оформление» (Йорг Мюллер. Он призвал меня. – М.: Независимая психиатрическая ассоциация, 1999). По убеждению доктора, некоторые пациенты, годами «вегетирующие» в психиатрических клиниках, могли бы получить исцеление, если бы врачи имели веру и нашли в себе мужество исследовать возможные в каждом таком случае оккультные причины и допустили применение необходимой духовной терапии.

Как духовный пастырь, так и верующий психиатр, сталкиваясь с психофизическими нарушениями, пытаются понять причину страданий человека, поставить ему «духовный диагноз». И в некоторых случаях духовное выздоровление, помощь человеку в борьбе с его грехами приведут и к выздоровлению психическому. Поэтому нет ничего архаичного в том, что апостол Павел называл «различением духов» (discretio spiritum) – одним из драгоценных даров духа, наряду со словом мудрости, словом знания, верой, исцелением, чудотворением, пророчеством (1 Кор. 12:8-10). И сейчас уже никого не должны удивлять слова опытного психиатраУотерхауза: «Первый вопрос, который я задаю всякому приходящему ко мне за психотерапией: „Какова ваша религиозная вера, религиозные убеждения?“ И если мне больной говорит, что он – верующий, я гораздо более уверен в том, что смогу ему помочь, чем тогда, когда он лишен такой веры» (Душа моя – храм разоренный. – М.: Русский Хронограф, 2005).

Этой же точки зрения придерживался один из основателей современной социальной психиатрии профессор Дмитрий Евгеньевич Мелехов, отмечая, что христианский подход не заменяет, не подменяет медико-биологического подхода, а лишь дополняет его и обогащает.

Причем, наверное, не только христианский, а всякий религиозно-нравственный подход к болезни предполагает попытку человека понять духовный смысл посланного ему испытания, побуждает к «ревизии совести», покаянию, исправлению грехов, терпеливому и смиренному перенесению страданий, горячему упованию не только на врача и медикаменты, но на Того, к кому мы обращаемся в молитве за болящего: «Врачу душ и телес наших!»

«Молитвотерапия»

Неотразимым острием меча,

Отточенного для последней битвы,

Да будет слово краткое молитвы,

И ясным знаком – тихая свеча.

С. С. Аверинцев

Как назвать этот отрывок? Можно, конечно, придумать нечто наукообразное, ну вроде этого: «Роль молитвы родителей и педагогов в процессе реабилитации ребенка с проблемами психического и речевого развития». Смешно? Да. Но и серьезно? Еще как! Одна из моих коллег, исключительно авторитетный специалист, рассказывала тихо, безо всякого пафоса: «Бывает, такое с ребенком творится, ты уж и так пробуешь, и этак – ничего не помогает. Тогда остается только молиться, про себя, конечно, и что-то начинает происходить, и все выстраивается».

Я не стану углубляться в безбрежную тему молитвы, об этом написано столько томов, начиная с древности и до нашего времени, и все эти сокровища, благодарение Богу, сейчас совершенно открыты для желающих узнать об этом невероятном способе общения, более невероятном, чем радио, телефония или Интернет, и таком доступном для каждого, – о разговоре человека с Богом.

Скажу только то, что считаю очень важным для родителей «наших» детей, для этих людей, находящихся в постоянной, длящейся экстремальной ситуации. Я часто слышу разговоры родителей, которые они ведут между собой в ожидании своих детишек, сидя под дверью моего кабинета. Как жадно они расспрашивают очередную рассказчицу о неизвестном им лекарстве, о встреченном кем-то хорошем враче, о каких-то новых средствах, которые могут помочь ребенку. Все это так важно, я понимаю. Просто тоже в качестве рассказчицы, исходя из собственного опыта, хочу сказать о сильнейшем средстве помощи ребенку (хотя новинкой и открытием это средство не назовешь) – о молитве.