Особое мнение

Тонкие, однако сильные отцовские пальцы впились в плечо Майка глубоко-глубоко, судорожно сжались.

– Именно. То есть тогда и от бункера, хочешь не хочешь, пришлось бы отказаться. Растешь, сын, растешь… сам уже все понимаешь. Ничего, вот малость оправимся – купим другой. Может, не самый большущий и дорогой, но все же. Просчитался я, Майк. Не предвидел, что с этими чертовыми надстройками мне подложат такую свинью. Однако за ГАСО платить не брошу, и ты без школьного пропуска в убежище не останешься, будь уверен. Вопрос-то вовсе не в принципах, Майк, – с жаром подытожил отец. – Я просто вынужден был, понимаешь? Вынужден был сдать этот бункер.

Майк, не говоря ни слова, высвободился, попятился прочь. Отец поспешил за ним.

– Куда ты, Майк? Вернись немедля!

С этими словами он потянулся к сыну, но, оступившись во мраке, упал, ударился виском об угол дома так, что из глаз посыпались искры. Кое-как поднявшись на четвереньки, Боб Фостер вытянул руку вперед в поисках опоры.

Однако к тому времени, как у него прояснилось в глазах, двор опустел. Сына и след простыл.

– Майк! – во весь голос завопил Боб Фостер. – Майк, где ты?!

Ответа не последовало. Подхваченный порывом разгулявшегося к ночи ветра, снег закружил вихрями над головой, хлестнул в лицо мелким ледяным крошевом. Сын исчез. Исчез, оставив Боба наедине с ветром и мраком.

Уставший донельзя, Билл О’Нил бросил взгляд на циферблат настенных часов. Девять тридцать. Наконец-то можно закрыть двери, запереть огромный, сверкающий огнями прожекторов павильон до утра и, с трудом проталкиваясь сквозь беспокойные, шумные толпы на улицах, отправиться восвояси. Домой!

– Уф… слава богу, – выдохнул он, выпустив за дверь последнюю из пожилых дам, нагруженную пакетами и свертками с подарками, щелкнув запором кодового замка и опустив роллеты. – Ну и столпотворение! В жизни такого наплыва не видел.

– Порядок, – откликнулся Эл Коннерс, склонившийся над кассой. – Пересчитаю выручку, а ты обойди павильон, проверь, всех ли мы выставили.

О’Нил откинул со лба светлую челку, распустил узел галстука, с облегчением закурил и обошел помещение, гася лампы и выключая массивные образцы продукции «Дженерал Электроник». В конце концов он приблизился к громаде бомбоубежища, занимавшей всю середину зала, взобрался по трапу к горловине и шагнул в лифт. Кабина лифта с негромким «пш-ш-ш» помчалась вниз и спустя пару секунд доставила его в сводчатые недра бункера.

В уголке, сжавшись в комок, подтянув к подбородку колени, обхватив тонкими ручонками лодыжки, сидел Майк Фостер. Голову он опустил так низко, что на виду осталась только копна встрепанных темно-русых волос, и даже не шелохнулся, когда изумленный до глубины души продавец подошел вплотную.

– Господи Иисусе! – воскликнул О’Нил. – Опять ты!

Майк не ответил ни слова – только крепче прежнего обхватил руками коленки и еще ниже опустил голову.

– Какого дьявола тебя сюда принесло? По-моему, твои предки не так давно купили точно такой же, – охваченный нарастающим возмущением, заговорил О’Нил, но сразу же вспомнил, что произошло за день. – А-а, да. Верно. Нам же только сегодня пришлось изъять его за неуплату.

Из кабины спускоподъемного лифта выступил Эл Коннерс.

– Ты чего тут застрял? Пошли отсюда, и…

Увидев Майка, он разом осекся.

– А это еще что за явление? Давай выпроваживай его, и идем. Сколько можно?

– Идем, малец, – мягко сказал О’Нил. – Пора по домам.

Майк словно окаменел.

Продавцы озадаченно переглянулись.

– Похоже, придется вытаскивать, – невесело вздохнул Коннерс, сбросив пиджак и накинув его на стойку обеззараживателя. – Давай. Не до утра же нам тут торчать.

Справиться с мальчишкой оказалось непросто даже вдвоем. Сопротивлялся он отчаянно – изворачивался, кусался, царапался, брыкался, отбивался как только мог. Где волоком, а где и на руках, О’Нил с Коннерсом дотащили его до спускоподъемного лифта и едва смогли удержать в кабине до того, как механизм пришел в действие. О’Нилу пришлось ехать с ним вместе, а Коннерс поднялся следом. Мрачно хмурясь, они скрутили мальчишку, в четыре руки по волокли к парадной двери, вышвырнули за порог и поспешно заперли дверь на замки.

– Уф, – выдохнул Коннерс, прислонившись спиной к прилавку.

Оторванный рукав его рубашки болтался на паре ниток, поперек щеки краснели глубокие царапины, очки повисли на одном ухе, волосы растрепались, а сам он совершенно выбился из сил.

– Как думаешь, – продолжал он, – может, копов вызвать? Малец-то явно не в себе.

Изрядно запыхавшийся, О’Нил шагнул к двери и выглянул в темноту. Мальчишка, съежившись, сидел посреди тротуара.

– Сидит, – пробормотал О’Нил. – Не уходит.

Толпа прохожих текла мимо, огибая мальчишку с обеих сторон. Наконец кто-то остановился и поднял его на ноги. Мальчишка, вырвавшись из рук прохожего, исчез в темноте. Прохожий поднял оброненные пакеты, секунду помедлил и двинулся дальше. О’Нил отвернулся от двери.

– Вот дьяволенок! – проворчал он, утирая лоб носовым платком. – Ну и задал нам жару…

– Что ему в голову стукнуло? Он ведь, черт возьми, даже рта не раскрыл!