Особое подразделение тактики и убийств (СИ)

От холодного ночного воздуха хотелось поёжится, в мрачном и тихом лесу было не по себе, а на душе, честно говоря, паршиво. На каждом углу деревни говорили о смерти Асумы, и парню не хотелось ничего, кроме как закрыться дома и не слушать завывающий плач, не видеть пустые лица, не чувствовать страх и обиду, что сдавливали рёбра. Шиноби не так уж редко не возвращались с миссий, но Киба не бывал с ними близок. Он и с сыном Третьего особо не общался, но наблюдать, как гаснет свет в квартире Куренай-сенсей, как непривычно раздосадованно выглядит мать, как появляются слёзы на глазах ровесников, что были его учениками, было ужасно больно.

Акамару не выглядел так, словно где-то в глубине леса хранятся вкусности или излюбленные игрушки, его походка скорее была сосредоточенной и целенаправленной, отчего Киба невольно насторожился, догоняя пса и начиная оглядываться по сторонам следом. После Инузука и сам пару раз пошмыгал носом, улавливая где-то поблизости знакомый аромат, и нахмурился, не в силах вспомнить, кому он принадлежит. Оставалось лишь вопросительно взглянуть на пса, что внезапно ускорил шаг, прячась за одним из стволов. Парень в ответ хмыкнул, подходя ближе и замечая, как длинные светлые пряди, собранные в высокий хвост, поддаются потокам лёгкого ветра. И его сердце сжалось от боли, а ноги вросли в землю, не в силах пошевелиться.

Яманака, упав на колени, обессиленно дрожала и закрывала бледное лицо ладонями. До его ушей доносились всхлипы, тихий девичий вой и шуршание листвы под её ногами. Обычно расправленные плечи были непривычно сжаты, шея втянута, а спина немного сгорблена вопреки безупречной осанке. Он всегда помнил лишь надменную, горделивую, уверенную в себе девицу, которая готова колко ответить любому обидчику, но никогда не видел слёз, что сейчас катились от помутневших, тёмно-бирюзовых глаз. И всё внутри рухнуло в тот же момент, когда она вдруг отвела ладони от лица и с непониманием взглянула на пса, что уткнулся своим мокрым носом в её колени, а после посмотрела и на него. Взгляд оказался настолько тяжёлым, что Киба нервно сглотнул, ощущая, как чувство вины охватывает его с головой и не даёт сказать и слова.

Он ведь не виделся с ней ещё с того случая с вазой. Не удосужился даже выпалить короткое «извини», посчитав, что ей этого не нужно, и даже старался избегать, лишь бы не нарваться на её разгневанное выражение лица. А сейчас так бессовестно ворвался в её пространство, словно заглянул в чужую душу, увидел то, чего никто не должен был видеть. И ему стало так невыносимо стыдно, когда она даже не смогла проговорить такое обычное «что ты здесь забыл?», а лишь сложила свои светлые брови домиком до морщинок на бледном лбу и округлила глаза, словно умоляя, чтобы тот ушёл и забыл обо всём.

Но Акамару продолжал тереться о её ладони, упрашивая, чтобы та его погладила, и высовывал язык, разглядывая девушку своими чёрными, едва видными из-за обилия шерсти глазами. Ино лишь с непониманием глядела на него в ответ, но не шевелилась, хотя в любой другой день обязательно отскочила бы от пса, как от огня, и попросила больше не приближаться к ней. Кажется, та и правда была разбита.

— Акамару, — сдавленно выпалил Инузука, виновато опуская голову, и те одновременно на него посмотрели, выжидая, — ко мне, — вдруг приказал не терпящим отказа тоном, махнув головой в сторону и поджав губы. Пёс издал жалобный звук, но подчинился, медленно возвращаясь к хозяину и чувствуя, как ласковая рука всё же невесомо проскользнула по его шёрстке на спине напоследок. Киба уже почти развернулся и сделал шаг в противоположную сторону, собираясь оставить Ино в покое, но едкая, навязчивая мысль в его голове не давала просто уйти.

Он чувствовал взгляд, устремлённый в собственную спину, и мурашки на его коже пробегались табунами от холода, будто тот становится пустым изнутри каждую секунду, что хочет отдалиться. Понимал, что ей не нужна его поддержка, знал, что она не хочет, чтоб тот за ней наблюдал, помнил, какие отношения выстроились между ними за эти долгие годы, но просто не мог. Не мог уйти и оставить одну, понимая, что чувство вины потом от него не отделается.

Сжав кулаки, Киба вновь развернулся и уверенным шагом направился к ней, чересчур внезапно и шумно опускаясь на колени прямо напротив хрупкого тела. Ему казалось, словно нахождение здесь — его долг. А Ино лишь подняла на него растерянный взгляд, и все вопросы застряли в горле огромным комом.