Особое задание

«21 мая 1942. Приказ получен. Еду на Восточный фронт. Что ж, признаться, я этого давно ожидал. Мой опыт и мои знания там будут более полезны, чем здесь, на Бендлерштрассе. После вручения приказа меня принял генерал Д. Прием был неофициальный. Генерал угостил меня дорогим коньяком и, положив мне руку на плечо, сказал:

- Эрвин, мальчик мой, в память о дружбе с твоим отцом я бы мог тебя оставить здесь. Но сейчас судьба нашей Великой Германии решается на Востоке. Этим летом в предстоящих гигантских битвах с большевизмом и Советами будет покончено. Береги себя, я буду счастлив увидеть тебя с «Рыцарским крестом» и «Дубовыми листьями».

Я почувствовал сильное волнение, но принял стойку «смирно» и, как подобает кадровому офицеру, вышел из кабинета, в душе благодарный генералу за его отеческие прощальные слова, но внешне стараясь выглядеть бесстрастным.

Генерал, позволяя себе некоторую сентиментальность, в своих подчиненных ценил прежде всего твердость духа.

2 июня 1942. Прибыл к месту назначения. Впрочем, это уже не для записи. Итак, Россия, наполовину покоренная, но еще непонятно каким образом сопротивляющаяся. Что дает силы этому потерявшему бога и большевизированному народу оказывать сопротивление нашим непобедимым стальным колоннам, которые неотвратимо двигаются все дальше и дальше на восток и отзвук могучей поступи которых уже слышен в 2000 году?

Сегодня видел русских военнопленных. Они шли грязные, оборванные. Несколько человек пытались убежать в овраг, но были тут же подстрелены. Странный народ! Внимательно разглядывая лица этих людей, можно, пожалуй, согласиться с их неполноценностью.

Послал кое-что Ирене… Как она обрадуется.

14 июня 1942. Уже в какой раз гений фюрера отдает в наши руки судьбу Германии и всей Европы. Все дальше и дальше катят наши бронированные колонны на Восток. Наши славные гренадеры полны самого высокого боевого духа. Я не могу без восхищения смотреть на эти, словно из бронзы отлитые, загорелые лица. А кругом все горит: горят деревни, горят поля. И сквозь зарево этого гигантского, залившего весь горизонт пожара уже виднеется светлое будущее.

4 июля 1942. Удар был настолько стремителен, что «иван» был отброшен с огромными потерями в людях и технике. Наш полк вышел к казачьей русской реке Дону. Здесь идут небывалые по ожесточенности бои.

В моем батальоне много убитых и раненых. Убит Гюнтер Хельман, ему всего 19 лет. Вот-вот должен был получить лейтенанта. Жетон и его награды надо переслать его родителям. Он умер смертью храбрых.

12 июля 1942. После ранения полковника Энгельбрехта принял полк. Сегодня к вечеру овладели населенным пунктом Д. и высотой 134. Убиты (идет целый список убитых), представить к награде «Железный крест» I степени (идет целый список представляемых)…»

Далее весь июль майор аккуратно описывает ожесточенные бои. Подвиги своих бравых парней. Он опьянен успехами наступления и уверен в скорой и окончательной победе. Иногда он пускается в рассуждения вроде следующих:

«30 июля 1942. В сущности, если изолировать русский народ от большевиков, комиссаров, евреев, его можно легко умиротворить. Ведь русский мужик по своим физиологическим и духовным запросам немного выше готтентота или зулуса. Что касается русской интеллигенции, то она всегда отличалась своей нежизнеспособностью.

Мои мысли прерываются могучими аккордами вагнеровского Тангейзера. Петер знает мой вкус и всегда вовремя включает приемник.

5 августа 1942. Безумно рад и горд за себя: фюрер пожаловал мне рыцарский крест. Сейчас напишу об этом моей дорогой Ирене. Как это обрадует ее. Надо что-нибудь ей послать из трофеев. Петер достал отличный мед. Ирен немножко сладкоежка…

12 октября 1942. Осень здесь чертовски неприятная. Нас отвели на отдых. Но это не отдых. В нашем тылу действуют террористы и бандиты. Вчера убили двух моих солдат, совсем еще юношей. Бедные мальчики!

Задержали несколько подозрительных гражданских лиц. Я ранее никогда не питал к этому народу ненависти. Я просто его немного презирал. Но теперь я начинаю его люто ненавидеть за его какое-то тупое упорство. Я приказал расстрелять задержанных и объявить об этом населению всего села, где расположена наша часть. Я считаю, что как человек поступил правильно. Эта мера вызывалась необходимостью. Как командир части, я действовал согласно приказу, который дает мне право расстреливать всех подозрительных гражданских лиц, даже если среди них есть несовершеннолетние и женщины. На войне как на войне. ,

Декабрь 1942. Легкое ранение. Нахожусь в распоряжении Ц. (видимо, Центра). Живу в Киеве - матери русских городов. Город выглядит безобразно после страшного пожара. В свободное время бываю в офицерском казино. Скучаю по Ирене.

10 января 1943. То, что происходит под Сталинградом, уму непостижимо. Неужели здесь какой-то просчет нашего командования? Непонятней всего то, откуда у них танки и артиллерия. Самолеты. А людские резервы? Доктор Геббельс заявил, что большевики заполучили несколько миллионов китайцев, которые заменяют на военных заводах рабочих, поголовно мобилизованных на фронт.