Особое задание

— Если об этом узнают плохие люди, они могут арестовать твоего отца.

Мальчик задумался, потом ответил:

— Ладно, я никому не скажу.

По возвращении в дом Летающего тигра И-синь поделился своими впечатлениями с У Чжи. Беседу их прервала хозяйка, принесшая бамбуковый кальян. Сюй И-синь поспешно вскочил со своего места и пригласил ее сесть. Сам он стал в сторонке, подчеркивая свое положение ординарца.

Дородная хозяйка была одета в широкую синюю куртку на подкладке, из-под которой виднелась теплая черная кофта. Усевшись, она обменялась с У Чжи традиционными вежливыми фразами, а затем сказала:

— Господин офицер очень помог Чэню — ведь он из-за этой книги совсем покой потерял, даже сна лишился.

Она говорила и внимательно рассматривала У Чжи. Затем начала задавать ему вопросы. Ее интересовало все: и сколько ему лет, и кто у него родители, и какое у него жалованье, и многое другое.

У Чжи не мог понять, что у нее на уме, и поэтому отвечал ей с некоторым беспокойством. Выслушав ответы на все интересующие ее вопросы, хозяйка принялась расхваливать его.

— Ты настоящий офицер! И внешность у тебя подходящая — лицо сытое и круглое, по всему видно, что в будущем достигнешь и богатства и почестей!

Такая неприкрытая лесть вызвала у молодого офицера чувство досады. Но хозяйка ничего не заметила и, еще поговорив немного в том же духе, встала и, переваливаясь с ноги на ногу, вышла из комнаты.

— Вот ведь незадача! Что этому дьяволу в юбке нужно от меня? — горько усмехнулся после ее ухода У Чжи.

— Ничего страшного. Это даже хороший признак, — подмигнул товарищу И-синь.

Тут в комнату с хихиканьем вошла Дурочка и сказала И-синю:

— Ординарец, тебя зовет моя мама.

— Интересно, что бы это значило! — ухмыльнулся И-синь, бросив взгляд на У Чжи, и пошел в комнату хозяйки.

Та угостила его тыквенными семечками и сразу же приступила к делу.

— Скажи, у твоего офицера жена есть?

— Пока нет, ищем подходящую девушку.

Услышав такой ответ, хозяйка самодовольно ухмыльнулась и продолжала:

— У меня и дочь и племянница — обе невесты! Ты не смотри, что дочку мою прозвали Дурочка — это прозвище ей дали, чтобы обмануть злых духов, а так она совсем не глупая девушка. Племянницу я также воспитываю с самого детства, она мне как родная дочь. Можно сосватать твоего офицера. Ну, что скажешь?

Сюй И-синь задумчиво почесал затылок, потом ответил:

— Твоя дочь, пожалуй, еще слишком молода, чтобы выходить замуж, а Сян-цзы девушка подходящая. Только, почтенная госпожа, не следует спешить с этим делом, сначала нужно узнать, что думает мой господин… Я это выясню и сообщу тебе. Завтра мы покидаем вашу деревню, но дней через семь-восемь снова вернемся сюда. Но независимо от этого я поговорю со своим хозяином.

— Ты же сам понимаешь, что наших девушек можно выдать только за офицеров или чиновников, — разоткровенничалась хозяйка. — Если ты сосватаешь одну из них за твоего офицера, то я в долгу не останусь, учти!

— Я и сам не прочь погулять на свадьбе!

Когда Сюй И-синь рассказал У Чжи о своем разговоре с хозяйкой, тот приуныл. Если отказаться от предложенной женитьбы — испортятся отношения с Чэнь Гуй-шэнем, и тогда может сильно пострадать их дело. Соглашаться тоже радости мало. Пока он холостяк, он свободен и распоряжается собой как угодно, может выполнить любое задание партии. А женитьба всегда связывает. К тому же еще неизвестно, как отнесется Сян-цзы к его подпольной деятельности. Действительно, задала ему хозяйка задачу!

— Дружище, не стоит так тревожиться, — пытался успокоить его И-синь. — Инициатива пока что в наших руках. У нас есть время, чтобы хорошенько обдумать и взвесить все обстоятельства. Если ты решишь жениться, то так и сделаем, а не хочешь — кто тебя насильно заставит?

У Чжи только невесело усмехнулся в ответ.

Когда стемнело, Сюй И-синь ушел, а У Чжи остался один в комнате и продолжал переплетать книгу. К нему часто забегала Сян-цзы. Она то приносила чай, то подавала воду для умывания, то угощала его грецкими орехами и каштанами. Девушка пользовалась любым поводом, чтобы поговорить, с ним или что-нибудь для него сделать. Он, например, снял накануне свою куртку, изодранную в лесных зарослях, и сейчас заметил, что Сян-цзы уже успела аккуратно заштопать и залатать все прорехи на куртке и повесить ее на место. Его измазанные грязью башмаки были вычищены и снова стояли на своем месте — под кроватью.

Каждый раз, когда Сян-цзы заходила в комнату гостей, она испытывала какой-то душевный подъем, чувствовала, что сердце ее бьется быстрее, а щеки начинают гореть. А стоило ей выйти из комнаты, образ У Чжи не покидал ее до тех пор, пока она не приходила в его комнату снова.

Девушка была вся во власти нового для нее чувства, и оно прорывалось в ее словах, сияло в глазах. Надо было быть слепым, чтобы не заметить этого.