Особое задание: Повести и рассказы

Бесконечностью для Романова тянулось время. Глядя на циферблат старых мерно постукивающих ходиков, нередко ловил себя на мысли, что они нарочно очень медленно передвигают стрелки. Он несколько раз принимался думать о Бойко. Ему хотелось отгадать, почему так странно ведет себя этот переводчик военной комендатуры. Может, он надеется воспользоваться малолетством одного и неопытностью другой, выведать у них все возможное о партизанах, а потом передать их гестаповцам? А может, он наш разведчик и сидит в комендатуре по заданию командования? Может быть, в разговоре он называл пароль, но Миша не знает его, и Бойко не стал открываться.

А его сообщение о Сталинграде! Когда он говорил, что, наверное, началось «это самое», то в голосе угадывалась радость. И для чего он рассуждал о соединении партизанских сил? Может, для того, чтобы легче было разгромить их? Ну, а склад боеприпасов в Терновой балке? — спорил сам с собой Романов. — Это же легко проверить. Балка отсюда километрах в двенадцати… Если туда мотнуться, часа за два можно управиться…

Миша понял, что он не может не проверить сообщение Бойко. И это неотвратимое желание сейчас же сходить к Терновой балке победило. Он быстро оделся и вышел во двор. Оборванный, исхудалый, он был похож на сотни вездесущих хуторских мальчишек и вряд ли мог вызвать у кого-то интерес. За эти недели Миша уже много раз выходил на дороги, присоединялся к беженцам, заходил в хаты, выпрашивая корочку хлеба или картофелину. Всюду на него смотрели с состраданием и жалостью и делились последним куском. «Ну, а вдруг тебя задержат? — спросил он себя, навешивая замок на дверь. — Скажу, что по заданию Бойко иду в Майоровский хутор».

Однако никто его не остановил и ни о чем не спросил. Насколько он помнит, через балку был когда-то мост. Значит, ему не нужно сворачивать с большака. Если Бойко провокатор, то в балке его никто не остановит. А если его сообщение не ложное, там непременно будет охрана, особенно на мосту.

Подгоняемый морозным ветром, Миша то легкой трусцой, то торопливым шагом, а то и спринтерским бегом приближался к балке, незаметно оглядывая прилегающие поля и ложбины. Изредка навстречу ему попадались подводы, на которых сидели угрюмые солдаты, закутанные в одеяла и пледы, похожие на большие платки. В подводах были мешки, ящики, стожки прошлогодней соломы. При встрече Миша глубже втягивал голову в плечи, отчего казался еще меньше и тщедушнее.

Через полчаса его догнала колонна грузовиков, кузова которых были до отказа забиты большими ящиками. Рессоры колес глубоко прогибались. Ясно, что везут нелегкий груз. Но куда? Может быть, на станцию? И Миша припустил во всю прыть. Ему хотелось не отстать от грузовиков, проследить, куда они свернут? Но машины, несмотря на кажущуюся медлительность, очень быстро взобрались на взгорок и скоро исчезли.

Когда Миша поднялся на гребень, грузовики уже перевалили за другой. В лощине Романова догнали сани, запряженные парой битюгов. От лошадей валил пар, с губ летели густые ошметки пены. В санях сидели двое здоровых мужиков. У одного на рукаве синего пальто белела повязка полицейского. Осадив лошадей, полицай спросил:

— Куда торопишься, цыганенок?

— В Майоровский, — остановился Миша, пропуская сани.

— А бумага на передвижение у тебя имеется?

— Нет, — тихо и жалостливо проговорил Романов. — Мне господин Бойко разрешил… Я к старосте…

— К Захарову? — уточнил полицейский. — Тогда садись, подвезем. Мы, кстати, тоже к Фокичу.

— Да я так дойду, — попытался отказаться от назойливого полицейского пионер.

— Не дойдешь, — проворчал второй седок. — У Терновой балки все равно завернут. Садись.

Мише ничего не оставалось, как воспользоваться настойчивым приглашением мужчин. Он сел между ними, отвернувшись от встречного ветра, и, лихорадочно обдумывая ответы, приготовился к вопросам. Но. полицейский, от которого сильно разило самогоном, молча кинул на ботинки мальчика кусок старой попоны и, обращаясь к вознице, продолжал прерванный рассказ о вчерашней гулянке. Прикрыв ноги и плотнее привалясь к охапке сена, Миша думал о том, что он при встрече скажет Ивану Фокичу Захарову. А что старостой стал именно он, Романов узнал еще в октябре. Выходит, прав был Сергей Иванович, называя своего помощника недобитой контрой. Но, с другой стороны, пака что ведет себя вполне лояльно, и потому партизаны его не трогают.

«Скажу, что надоело скитаться за Волгой, решил домой вернуться. А еще лучше не по-казываться ему на глаза. Покрутиться возле конторы да сбежать. Лучше. ли? Ведь эти предатели скажут, что везли парнишку от господина Бойко. Обрисуют личность. Догадается Захаров, кто ехал к нему. Как бы матери от этого худо не было. Да и Бойко можно подвести. Ладно, — решил Миша. — Погляжу, как встретит, а там решу, что делать».