Особое задание: Повести и рассказы

Но Алпатова уже ушла. Соседка, гневно сверкая глазами, неодобрительно глянула на Дмитрия и лишь потом, пропуская слова сквозь зубы, словно сквозь сито, сказала:

— Укатила твоя тетка с фрицевским кобелем.

— Собаку себе завела? — прикинулся круглым идиотом Покорное.

— Ага. Об двух ногах, — зло, но уже с нотками насмешки уточнила соседка. А потом, отходя сердцем и уже жалея продрогшего и, должно быть, голодного парнишку, предложила пройти в хату, а в горнице спросилл — Ну и какая нужда заставила тебя тащиться в такую дальность?

Хотя Покорное не верил, даже близко не подпускал к себе мысль, что Алпатова предатель, тем не менее злость, с какой говорила о связной соседка, подкупила Дмитрия… И он, взяв грех на душу, придумал версию о скорой кончине жены Пимена Андреевича Ломакина, чей партизанский отряд, по рассказам «очевидцев», действует где-то в этом районе. И жена Христом-богом просила племянника разыскать Пимена и привести его проститься с нею.

— Вот ведь дело какое, — глубоко задумалась женщина. — Сама я доподлинно не знаю. И людей сведущих у меня нет. Но набедокурил твой дядька тут много. Обоз захватили, машину штабную подорвали… а самое главное, из-за чего вражина лютует: взорвали партизаны в Терновой балке боеприпасы… И теперь по всей степи рыщут эти каратели. Смотри, парень, не напорись на них. Вмиг лишишься своей молодой жизни.

— Да у меня пропуск, — беспечно ответил Дмитрий и спросил, все еще надеясь напасть на след Неониллы: — Скажите, а тетка ни с кем, что ли, кроме того кобеля, не дружила?

— Нет! — снова загораясь ненавистью, категорично произнесла женщина, — Мы как заметили, что этот… переводчик к ней по вечерам на огонек захаживает, все, как один, отвернулись от… ты уж извини меня, грешную, хоть она тебе и тетка, но все одно…

— Не надо, — требовательно прервал он бойкую речь соседки. — Не надо так поспешно делать выводы. Вы же многого не знаете. Вот у меня немецкий пропуск, и работаю я в депо. Что же, по-вашему, выходит, я служу фашистам?

— Не знаю, родненький, ничего теперь не знаю, — как-то ошарашенно ответила женщина, очевидно, раздумывая над тем, как дальше разговаривать с непонятным племянником, который несколько минут назад выглядел дурачком, а только что заговорил очень разумно. Конечно, она многого не знает, но ведь вся станица осуждает. На каждый роток не накинешь платок. В это время она думала, к какому бы стоящему человеку проводить нежданного гостя. И надумала: к леснику. Тот уж наверняка все знает про партизан, если сам не ушел с ними…

С просяной лепешкой, парой картофелин и пучком сушеной беладонны вышел Дмитрий по направлению к займищу, но уже через улицу был остановлен патрулем. И хотя документ у него был подлинный, его привели в комендатуру, а оттуда вместе с двумя подозрительными лицами в сопровождении полицая направили в Котельниково.

Вечером, давясь комком обиды и горечи, Дмитрий рассказал Андрею о неудаче операции.

—. Может, мне сходить?

— Бесполезно, все дороги перекрыты. — Покорнов посмотрел на друга и сказал: — Я принимаю твое предложение о засаде…

Они вышли на крыльцо. Не сговариваясь, глянули на север. Им снова показалось, что они видят яркие вспышки на фоне темно-синего неба. Наполненные едиными мыслями и чувствами, парни вместе сказали:

— Наши наступают!

…В РАЙОНЕ СТАЛИНГРАДА

Отец встретил Мишу в прилеске. Зиновий Афиногенович обхватил сына большими, все еще сильными руками и долго не выпускал из объятий. Он ни о чем не спрашивал его, только молча терся шершавой щекой о холодное лицо. А когда они шли к наспех сооруженной. землянке, Миша, упросив отца оставить разговор в великой тайне, рассказал о встрече с Захаровым и о том, что дома у них все живы и здоровы.

— Спасибо тебе, сынок, за добрую весть. На душе полегчало.

С приходом юного разведчика в темной душной землянке стало точно светлее и чище. Его весть о начале наступления Красной Армии под Сталинградом встретили с ликованием, тихим дружным возгласом «ура». На радостях задымили самосадом. Красные огоньки цигарок то и дело мелькали там и сям, на мгновение озаряя посветлевшие лица.

Узнав про склад боеприпасов и предупреждение Алпатовой, Пимен Андреевич нахмурился. Он хотел что-то сказать, но передумал. Вопросительно глянул на Мишу: что, мол, еще?

А еще завтра из хуторов обозы отправляют на станцию.

— Во сколько?

— Не знаю. Велено к утру все приготовить, а еще, — продолжал Миша, не глядя на задумчивого командира, — переводчик Бойко сказал, что теперь нельзя мелкими группами действовать, нужно все отряды собрать в один.

— Верный совет, в самый раз. Стратег переводчик, — загудели в разных концах землянки партизаны. Обрадованные предложением, они даже не спросили: что за переводчик Бойко, как с ним познакомился Миша?

— Я сам об этом думал, — быстро проговорил Ломакин. — Все крепче будет кулак. Прятаться, правда, негде. Ну, да не беда: недолго осталось нам от фрицев, точно зайцам от борзых, петлять…