Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Ночью, разбившись на отдельные боевые группы, наша бригада снова предприняла ряд попыток прорваться на запад. Снова то там, то тут вспыхивали бои. В одном из таких боев пал смертью храбрых командир одного из отрядов Оганесян. Он возглавил группу прорыва. Когда немцы открыли огонь, Оганесян поднял своих людей в атаку и опрокинул противника. Пуля его настигла, когда прорыв был уже осуществлен. Еще несколько дней назад этот любимец партизан показывал нам на турнике свою ловкость, сверкая ослепительной улыбкой на смуглом лице. И вот теперь он лежал на траве, прикрытый плащ-палаткой, вытянувшись, как бы застыв по стойке «смирно». Он был кадровый офицер и мечтал снова вернуться в действующую армию. Всего несколько дней не дожил он до радостной встречи с частями Красной Армии.

Все явственней слышался нарастающий грохот орудий с востока. Фронт приближался. Наши на многих участках фронта прорвали глубоко эшелонированную немецкую линию обороны и с каждым часом расширяли места прорыва. И вот наконец рухнула вражеская оборона, и гитлеровцы покатились на запад.

Нашей задачей стало - бить захватчиков, удирающих с нашей священной земли.

Гул орудий все нарастал. Земля вздрагивала от тяжелых разрывов, в промежутках между ними не прекращалась ружейная и автоматная стрельба, к которой мы уже все привыкли и не обращали на нее внимания. По дорогам катились разбитые немецкие воинские части и их тыловые службы. На них огненным смерчем обрушились ИЛы, поражая с бреющего полета.

Обезумевшие от страха гитлеровцы в панике бросались в лес и болото, но тут партизаны встречали и косили их в упор из автоматов. И тогда они начали сдаваться. Сначала десятками, потом сотнями и наконец тысячами.

Тут были представители всех родов войск фашистской армии: в грязновато-зеленой форме - пехотинцы, в комбинезонах-лягушатниках - егеря и гренадеры, с черными петлицами, черепами и молниями - СС, в ядовито-зеленой форме - фельджандармерия, в форме мышиного цвета - «люфтваффе», в коричневой - «арбайтсдинст», в в черной форме - танкисты, которых мы часто путали с СС… Многие, особенно эсэсовцы, торопливо, с мясом, сдирали свои нашивки, бросали свои награды, которыми когда-то они так кичились. В дорожной пыли валялись «рыцарские» и «железные» кресты и всякие медали и значки. Много их тогда насобирали деревенские ребятишки.

Длинными грязными толпами шли пленные немцы, опустив головы, с унылыми лицами, на которых можно было прочесть тупой страх или покорность своей судьбе, но уже не было того блеска хищного зверя во взгляде «горе-вояк», от которого, по словам их фюрера, должен был содрогнуться весь мир.

В те дни мне часто приходилось участвовать в прочесывании леса, где еще пытались укрыться разрозненные группы гитлеровцев. Завидя нас, они торопливо поднимали руки вверх, но были и такие, которые вступали в бой и гибли под нашим огнем.

В это же время произошла радостная встреча с частями Красной Армии.

Как-то рано утром, когда мы прочесывали лес, на дороге раздался рокот моторов.

- Танки!

Мы осторожно вышли к дороге и залегли в кустах. Сквозь пыльную завесу смутно вырисовывались очертания танков, мчащихся по дороге. И вдруг кто-то крикнул:

- Наши!

Теперь мы все видели, что это были наши «Т-34».

С радостными криками выбежали на дорогу и бросились навстречу танкам. Передний танк резко затормозил, цз башни его высунулась голова молодого русоголового танкиста.

- Партизаны! - закричал он и ловко спрыгнул с брони на землю. Мы крепко обнялись с танкистами, звали их к себе в лагерь, чтобы отметить эту встречу.

Но командир танковой колонны, совсем еще молодой майор, Герой Советского Союза, сказал:

- Не можем мы, идем на прорыв, за нами идет пехота.- И дал громкую команду:

- По машинам!

Рявкнули ненадолго заглушенные моторы, и грозные машины рванулись вперед, туда, где еще была не взломана вражеская оборона.

За танками шла пехота и кавалерия. Загорелые, пропыленные пехотинцы и конники приветливо нам улыбались, бросали на ходу веселые шутки, окликали земляков.

Порой, когда походная колонна замедляла движение, мы закуривали с фронтовиками, старались расспросить их о жизни на Большой земле, угощали их нашей партизанской едой. Но остановки были недолги, темп наступления был стремителен. Теперь уже гул орудий был где-то далеко от нас, на западе. Мы оказались в тылу наших войск. К вечеру на грузовой машине в наш.лагерь приехала фронтовая бригада артистов.

Как-то непривычно было сидеть на лесной полянке и слушать, как молоденькая, хорошенькая певица под аккомпанемент аккордеона пела нежным голоском:

- На позиции девушка
Провожала бойца,
Темной ночью простилася
На ступеньках крыльца.

И на суровых обветренных лицах партизан появлялись улыбки или какая-то тихая печаль.

Слушали концерт и пленные немцы, внимательно и сосредоточенно. А когда была показана сценка из оперетты «Свадьба в Малиновке», в которой Яшка-артиллерист и Гапуся отплясывают «тустеп», они так же, как и мы, от души смеялись и громко аплодировали.