Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

- Разрешите слово… - сказал наш сапожник Павлов. Он был много старше нас, очень заботливый и добрый человек. До войны работал в городе Иванове. Человек хозяйственный, он складывал на свою повозку все, мимо чего мы, молодежь, проходили не оглядываясь, а потом, когда Павлов пускал трофеи нам же на пользу, удивлялись: надо же, до чего человек додумался. Ивана Григорьевича мы любили, уважительно называли «батей», но, гордясь своей нелегкой профессией, думали, что сапожник в нашем деле особой ценности не представляет. Но оказалось-наоборот.

- А что, если сшить всем тапочки? - предложил Иван Григорьевич и, улыбнувшись, добавил: - Самые обыкновенные домашние тапочки.

Разведчики переглянулись.

- Батя, ты не того? - еле сдерживая смех и покручивая пальцем у виска, спросил Федотов.

- Да нет… - усмехнулся Иван Григорьевич. - Не того. Ведь почему сучья под вами хрустят? Подметка жесткая! А вот если надеть тапочки с мягкой подошвой, так нога сама где изогнется, где чуть скосится. И сучок ей подчинится-также где изогнется, где скосится, а не треснет.

- Правильно! - одобрил наш новый командир взвода Королев. - Сибирские охотники шьют специальные сапоги-ичиги - с мягкой подошвой.

- А здешние люди тоже шьют что-то вроде гуцульских посталов, - сказал Павлов. - Вот я и подумал…

Думать мы думали, а наблюдать, выходит, наблюдали невнимательно. Павлов сразу заметил, в чем ходят местные гурали.

- Лады, батя. Шей десять пар с запасом, - приказал Королев.

Павлов покопался в повозке, нашел нужную кожу и засел за работу. Тапочки получились отличные. Правда, они еще не раз вызывали смех разведчиков. Каждый раз, надевая тапочки, мы шутили:

- Батя, не лезет нога…

- А вы ее немножечко подтешите, - тоже с иронией отвечал Иван Григорьевич.

Но шутки скоро иссякли, наступала серьезная работа - тренировочные занятия… Перед нами лежала незнакомая местность - склон высоты, поросшей лесом.

От одинокого дуба, что стоял возле горной тропы, была видна траншея - там условная оборона «противника». Мы вплотную подползаем к кустарнику, проделываем проход в проволочном заграждении. Все идет как нельзя лучше. Сейчас ворвемся в расположение, «противника». Н вдруг в ночной, настороженной тишине раздался резкий, как выстрел, треск. Не прошло и полминуты, как в темноте взвилась ракета и осветила разведчиков.

- Группа обнаружена. Встать! - раздраженно бросил лейтенант Королев. - Эксперимент с тапочками не удался… Надеть ботинки.

- Тапочки здесь ни при чем, - хмуро сказал Супрунов. - Я сам виноват.

Он злился и не мог понять, почему, чувствуя, как его маскхалат задел за ветку, продолжал ползти.

- На ошибках учимся, Супрунов, - сказал лейтенант.

Он не успел дать команду «занятие повторить», потому что из кустарников вынырнул наш связной - разведчик Бойко.

- Товарищ лейтенант, - обратилсяон к Королеву, - вас вызывает майор Боровиков.

Королев ушел, а мы еще раз повторили условный, но приближенный к боевой обстановке поиск. И он получился удачным. Мы, сменив путь движения группы, незаметно дрошли оборону «противника». Тапочки и в самом деле помогли. В это время к нам возвратился Королев. От него мы узнали, что через день идем к фрицам «в гости».

Обутые в тапочки, с ботинками за плечами, в следующую ночь мы беззвучно перешли линию фронта, миновали лес, переобулись и, спрятав теперь прямо-таки драгоценные батины тапочки, начали выдвижение по направлению к румынскому городу Тыргу-Фрумосу, чтобы выполнить поставленную штабом дивизии задачу: во что бы то ни стало взять «языка» из глубины вражеского тыла.

Шли по глухим отрогам Карпатских гор, ориентируясь по карте. Идти было трудно: чужая земля, кругом леса и, главное, за любым поворотом капризных горных троп можно ждать врага. Несколько раз натыкались на фашистские колонны. Они шли к фронту и в тыл. Но, взять «языка» Не удавалось: немцы передвигались только крупными группами и все время были настороже: по опушкам подступающих к дороге лесов шли усиленные огневые группы.

К утру второго дня мы удалились от переднего края километров на двадцать. До города, как говорится, рукой подать. В синей рассветной дымке уже виднелись трубы его заводов, кварталы жилых зданий.

- Супрунов и Пипчук, ведите наблюдение за деиствиями противника в городе и на подходе к нему, - приказал лейтенант Королев. - Остальным - спать. Через четыре часа на пост встанут Близниченко и Вербицкий.

- Ваня, ты не спишь? - позевывая, задаю я один и тот же вопрос Супрунову через каждые пять - десять минут.

- Тьфу, черт бы тебя побрал, - бросает друг, совсем не считаясь с моим сержантским званием. Впрочем, в этом поиске мы действуем на равных-рядовыми разведчиками. И ему, наверное, даже приятно подурачиться и подчеркнуть наше равноправие: - Ну что ты пристал: не спишь, не спишь. Подсчитывал бы лучше, сколько гитлеровской пехоты входит и выходит из города.

Я, конечно, не обижаюсь на товарища и в душе посмеиваюсь. Моя маленькая хитрость «работает». Если Иван начинает «ерепениться», значит, все в порядке. Есть еще порох в пороховницах.