Особые отношения

— Твоя правда, — соглашается она. — Уэйд будет преследовать тебя, как Билл Клинтон Монику Левински. Но ты была спокойна, рассудительна и вызывала сочувствие.

Она протягивает мне первый стаканчик и собирается бросить монету, чтобы купить второй, как к нам подходит Уэйд Престон и бросает в щель пятьдесят центов.

— Я слышал, вы за это деньги не получите, адвокат, — произносит он. — Считайте это моим пожертвованием.

Анжела не обращает на него внимания.

— Зои, знаешь, чем отличается Уэйд Престон от Бога? — Она делает секундную паузу. — Бог не считает себя Уэйдом Престоном.

Я смеюсь, как обычно над всеми ее шутками. Но на этот раз смех застревает у меня в горле. Потому что в полуметре от Рейда стоит, не сводя с меня глаз, Лидди Бакстер. Она пришла сюда в компании адвоката Макса, вероятно, по той же причине, что и я в компании Анжелы.

— Зои, — окликает она, делая шаг вперед.

Анжела берет полномочия на себя.

— Моей клиентке нечего вам сказать.

И становится между нами.

Но Лидди в необычной для нее манере возражает:

— Зато мне есть что ей сказать.

На самом деле я плохо знаю Лидди. Я никогда не хотела узнать ее лучше. Макс всегда говорил мне, что я многое упускаю, — она очень веселая, умная и знает наизусть все диалоги из «Нападения помидоров-убийц», — но я видела только одно: женщину, которая в наши дни в ее возрасте преданно ждет мужа с работы, чтобы спросить у него, как прошел день, и накормить его ужином. Макс когда-то предлагал нам прогуляться вместе по магазинам, сходить пообедать, узнать друг друга получше, но я решила, что все темы для разговоров иссякнут, как только мы повернем за угол ее дома.

Однако она, похоже, все-таки нарастила себе хребет. Удивительно, как попытки забрать чужие эмбрионы могут сказаться на чувстве собственного достоинства!

— Благодарю покорно, но на сегодня я молельную квоту исчерпала, — отвечаю я.

— Это не молитвы. Просто… Знаешь… — Она смотрит мне прямо в глаза. — Макс не хочет тебя обидеть.

— Да? Просто задел ненароком. Я поняла.

— Я знаю, каково тебе.

Я поражаюсь ее выдержке.

— Откуда тебе это знать? У нас с тобой нет абсолютно ничего общего! — зло бросаю я.

Я протискиваюсь мимо Лидди, Анжела спешит за мной.

— Адвокат, это вы преподаете своей клиентке уроки обаяния? — кричит Уэйд нам в спину.

Голос Лидди звучит мне вслед.

— Нет, Зои, нас кое-что связывает, — возражает она. — Мы обе любим этих детей.

Эти слова заставляют меня остановиться на полпути. Я оборачиваюсь.

— Что бы там ни говорили, — негромко продолжает Лидди, — я всегда считала, что из тебя получилась бы великолепная мать.

Анжела берет меня под руку и тащит по коридору.

— Не обращай на них внимания, — велит она. — Знаешь, чем отличается дикобраз от Уэйда Престона за рулем своего автомобиля? Иглы торчат наружу.

Но на этот раз я не могу выдавить даже улыбку.

Не помню, чтобы мама, когда я была ребенком, часто ходила на свидания, но одно засело у меня в памяти. Какой-то мужчина, облитый духами с ног до головы (еще больше, чем моя мама), позвонил в дверь и повез ее ужинать. Я заснула на диване, пересматривая «Любовную лодку» и «Остров фантазий», а проснулась уже во время выпуска ночных новостей и увидела маму в чулках без туфель, тушь размазана под глазами, а волосы беспорядочно торчат.

— Понравился? — помнится, спросила я.

Мама только презрительно фыркнула.

— Никогда не доверяй мужчине, который носит на мизинце кольцо, — сказала она.

Тогда я ее не поняла. А теперь полностью с ней согласна: мужчина должен носить только обручальное кольцо или кольцо Суперкубка. Остальные украшения — знак того, что ничего из ваших встреч не выйдет: кольцо школьного братства говорит о том, что он никогда не повзрослеет, коктейльное кольцо с массивным камнем указывает на то, что он голубой, но пока сам этого не понимает. Кольцо на мизинце свидетельствует о том, что он слишком печется о своей выгоде; кольцо а-ля «Завтрак у Тиффани» Трумена Капоте — больше заботится о собственном внешнем виде, чем о спутнице.

Уэйд Престон носит кольцо на мизинце.

— Вам досталось с лихвой, мисс Бакстер, — говорит он. — Можно даже сказать, вы ходили в клинику, как на работу.

— Протестую! — восклицает Анжела. — Никому не позволено так говорить.

— Протест принят. Адвокат, удержитесь от личных комментариев, — велит судья О’Нил.

— Многие осложнения угрожали жизни, не так ли?

— Да, — отвечаю я.

— Следовательно, существует вероятность того, что, если суд присудит вам этих нерожденных детей, вы можете не дожить, пока они вырастут, верно?

— Сейчас я полностью излечилась от рака. Шансы рецидива составляют менее двух процентов. — Я улыбаюсь ему. — Я здорова как лошадь, мистер Престон.

— Вы понимаете, что, если суд все же присудит вам и вашей любовнице этих нерожденных детей, нет никакой гарантии, что беременность наступит?

— Я понимаю это лучше, чем кто-либо, — отвечаю я. — Но я также понимаю, что это мой последний шанс иметь биологического ребенка.

— Сейчас вы проживаете с Ванессой Шоу в ее доме, я прав?

— Да. Мы поженились.

— Не в штате Род-Айленд, — замечает Престон.

Я смотрю ему в глаза.