Особые отношения

И тут я наконец поняла весь блеск хитроумного замысла моих юристов. Зная, что Диане Декстер необходимо как можно скорее оказаться в Сиднее, где она должна открыть новое представительство фирмы и наладить работу, Мейв и Найджел сделали ставку на то, что, когда возникнет опасность переноса слушания, Декстерша будет возражать. Потому что в противном случае это означало бы, что Тони и Джек вместо того, чтобы ехать вместе с ней, должны будут остаться в Лондоне. Минимум на четыре месяца — в том случае, если Трейнор примет решение в их пользу. Наблюдая, как она, взяв в свои руки инициативу, ведет дискуссию, я пыталась догадаться, что именно она сейчас говорит им тихим, но решительным голосом. Что, эти свидетели так уж опасны?… Мы не можем позволить себе отсрочку… Давайте покончим со всем этим раз и навсегда.

По крайней мере, я надеялась, что именно это она сейчас говорит им, настаивая на своем.

Дебаты продолжались еще целую минуту, один раз Тони попытался было вскинуться и возразить, но попытка была подавлена зашипевшей на него Декстершей. Он выглядел убитым.

— Итак, мисс Ффорде, — прервал их тайное совещание Трейнор. — Удалось ли вам прийти к общему мнению с вашим клиентом?

Ффорде посмотрела прямо на Декстершу, которая ей утвердительно кивнула. Тогда она обратилась к Трейнору:

— С большой неохотой — но не желая откладывать более рассмотрение этого дела — мы даем согласие на вызов двух новых свидетелей ответчика.

Трейнор откинулся, не скрывая облегчения. Лицо Мейв Доэрти на миг осветила улыбка. Трейнор обратился к ней:

— Прошу вас, пригласите первого свидетеля, мисс Доэрти. Кто это будет?

— Элейн Кендалл, Ваша честь.

Найджел бочком пробрался по проходу и скрылся за дверью. Через минуту он возвратился. За ним шла Элейн Кендалл, невысокая женщина лет сорока пяти, какая-то измученная с виду, с лицом курильщицы и тоскливыми глазами. Подойдя к свидетельской трибуне, она устремила безрадостно-презрительный взгляд на Тони. После того как была принесена присяга и свидетельница успокоилась, Мейв Доэрти начала:

— Расскажите, пожалуйста, суду, откуда вы знаете мистера Тони Хоббса?

Элейн Кендалл начала говорить медленно, неуверенно. Она выросла и жила в Эмершеме. Вечером в Рождество 1982 года она работала в местном пабе, когда вошел «этот господин, что сидит вон там». Они общались всю ночь («Я обслуживала его столик, понимаете?»), и «господин» рассказал, что он большая шишка, известный журналист, пишет в «Кроникл», ездит по заграницам, а в Эмершем приехал в гости к родителям. — Он был такой обаятельный, такой остроумный, а когда я закончила работу, пригласил меня выпить с ним. Мы пошли в клуб. Выпили, конечно, слишком много. Слово за слово, в общем, ночь мы провели вместе и утром проснулись рядышком. После этого он исчез, а недели через две я обнаружила, что беременна. Я попробовала его разыскать через газету, но ничего не вышло. А у меня родители — настоящие ирландские католики, строгие… в общем, о том, чтобы избавиться от ребенка, и речи быть не могло. Я металась, не знала, как быть. Но… этот человек… он тогда уехал в Египет или еще куда-то, и как мы ни пытались с ним связаться, он ни разу не ответил, не перезвонил. Мертвое молчание, и все.

В конце концов пришлось нанять адвоката, поднять шум у него в газете. Как мне потом говорили, его начальство велело ему как-то это уладить, и он в результате согласился платить мне алименты на ребенка.

— Какова была сумма алиментов?

— Тогда, в 1983 году, это было пятьдесят фунтов в месяц. В 1991-м нам удалось найти другого юриста. Он добился повышения суммы до ста двадцати пяти фунтов.

— Проявлял ли мистер Хоббс хоть малейший интерес к вам или вашему сыну?

— Джонатану. Его звали Джонатан. Нет, этот человек вообще знать нас не хотел. Я каждый год посылала ему в газету фотографию мальчика. Ни разу не ответил.

— Хотя я уже знаю ответ на следующий свой вопрос и прошу вас простить меня за то, что мы вынуждены перейти к этой болезненной теме, все же должна спросить — где сейчас ваш сын?

— Он умер в 1995 году. Лейкемия.

— Примите мои соболезнования. Должно быть, это было ужасно для вас.

— Да, ужасно. — Но голос ее не дрогнул, и она по-прежнему смотрела на Тони, не отводя глаз.

— Вы писали мистеру Хоббсу, сообщали ему о смерти сына?

— Писала. Я еще и звонила в газету, просила, чтобы он со мной связался. Но он не перезвонил. Ни разу. Даже такой малости не сделал, хотя бы ради приличия.

Мейв Доэрти помолчала, выдерживая паузу. Затем:

— Благодарю, у меня больше нет вопросов.

Люсинда Ффорде неистово шепталась с Тони. Я взглянула на Декстер. Она сидела неподвижно, бесстрастная, невозмутимая.

— Мисс Ффорде? — спросил Трейнор. — Вы хотите задать вопросы свидетелю?