Особые полномочия на любовь

— Да нафиг ты нужен с тобой боксировать, — скептически оглядываю его бычью грудь, забирая беспалые.

— Давай смешанный бой.

— Боишься? — провокационно.

— Смысл вставать на пути у танка? Это не смелость, это глупость. Танку надо траки подрывать, — легонько пинаю его по кроссовку.

— Ну, давай, подорви меня, Зольников. Хватит пороху?

Эта махина из мышц, оттолкнувшись от пола, подтягивается на ринг.

— Сколько же тебе есть приходится, Терёхин, чтобы все это счастье содержать?

Гордо ставит кулаки в бока.

Оставляю свой телефон и часы на краю ринга. Запрыгиваю следом за ним.

«Самое слабое место — колени», — тут же прикидываю я.

А потом — только на удушающий или болевой. Других вариантов нет! И самое главное — это не попасть в его нежные объятия.

— Поехали! — дает отмашку один из наблюдающих за боем.

Не смотря на то, что тушка у Терёхина огромная, двигается он резво, а на ринге особенно не побегаешь.

— Ну, иди сюда, котлетка! — стебет меня.

— Неее… — скачу я на месте. — «Порхай как бабочка, жаль как пчела!»

Близко подпускать этого бычару нельзя.

И я держу его на расстоянии, отвешивая ему несколько дразнящих ударов ногами в верхнюю часть корпуса.

Уходит в защиту.

Танец продолжается… Но в разном ритме.

Он — скала, я — вода! Мне нужно его вымотать.

И дышит он уже неровно, в лицо бросается кровь. Неожиданный рывок вперед. Успеваю сделать блок, закрыв лицо перчатками. Пробивает прямой прямо в них. И мне оглушающе прилетает по носу. Из глаз искры… Двухсекундный нокдаун.

Встряхиваюсь, увеличивая дистанцию.

Чувствую щекочущую струйку крови из носа.

— Нормально? — дергает он бровью.

— Нормально, — оскаливаюсь, шмыгая носом.

Пытаюсь подгадать момент, чтобы свалить его и сразу же выйти на удушающий. Но как только он подворачивается, в глаза бросается знакомый силуэт Диляры.

Периферийным зрением вижу, как она кладет руки на край ринга, внимательно наблюдая за нами, и машинально дергаю головой в ее сторону.

В то же мгновение чувствую, как меня сносит танк-Терёхин! Блять! Летим на ринг, от удара его тела сверху из легких вылетает весь воздух.

И грудная клетка болезненно проминается.

Но я успеваю выдернуть руку, чтобы перехватить его за шею. Делаю рывок…

Взаимный удушающий захват.

В глазах темнеет… кожу саднит… но чувствую, как его тело обмякает тоже.

— Брейк, пацаны! Ничья.

Но наши тела еще продолжают друг друга убивать. Шлепок по полу ринга.

— Брейк!

Отпускаю первым. И сразу становится легче дышать. Горло рвет от боли.

Отдышавшись, Терёхин скатывается.

И я, тяжело дыша, со звездами в глазах поворачиваю лицо в сторону Диляры.

Улыбается…

— Ты где была?… — хриплю я, пытаясь улыбаться. — Меня тут злые дядьки убивают.

Вытираю предплечьем кровь под носом.

— И оплакать некому.

— Не симулируй, — протягивает мне влажную салфетку.

Присаживаюсь. Пожимаю протянутую лапу Терёхина, прижимая салфетку к носу.

— Молодец, Зольников, — шлепает меня по плечу.

— Аха… Ты тоже ничего… — бормочу я, усмехаясь.

Ухожу на ближайший тренажер.

Ринг за нами занимает следующая пара бойцов. Диляра забирает мои вещи с ринга и подходит ко мне, покачивая бедрами. Развожу свои чуть шире, приглашающее стреляя ей взглядом. И она встает впритык, принимая это приглашение.

— Не сломал? — наклоняется, ведя пальцем по носу.

— Нет, — с шипением отстраняюсь я.

Хочется усадить ее к себе на колени и потискать. Но блять… Не место.

— Ты почему так поздно? — надеваю протянутые часы на запястье и смотрю на время.

Пиздец… Вот и пообщались. Времени осталось — забежать в душ и сразу в тир.

— У меня инструктаж для стажеров через двадцать минут.

— А я знаю… — ухмыляется она мне, медленно моргая ресницами.

— Да-а-а? Ваше внимание к моему расписанию вдохновляет, девушка.

— Я записалась на твой инструктаж, капитан. Хочу… — облизывает она пухлые бордовые губы, — … подержать в руках ствол.

Воу!! Давление подскакивает одновременно с членом.

— А-ха-ха… — закрываю я глаза, качая головой.

Вот провокаторша!

— В любви уже пора признаваться?

— Повремени пока… — прикусывает губу. — Давай, дуй в душ.

В паху болезненно тянет.

И, блять, он теперь не упадет, пока она будет рядом.

А в душе расправляться с этой проблемой в одиночку как-то не вдохновляет.

— Пойдем со мной? — сглатываю я ком в горле. — Ты же… хотела… подержать в руках ствол.

— А-ха-ха… — теперь закатывается она, качая головой. — Зольников, ты — чудо.

— Хватай и беги!

— Возможно, так и сделаю.

Встаю, наклоняясь поближе к ее ушку.

И столько хочется всего ей сказать… и пошлого… и нежного… и просто человеческого, мужского… Что я помешался на ней к чертям! Но… Просто целую незаметно в кромку.

— Увидимся в тире.

И, делая над собой усилие, отрываюсь от нее и сваливаю в душ.

Мда…

Пятнадцать минут на сполоснуться и передернуть.

Иначе загну ее в тире прямо при всех!

У меня сегодня шестеро стажеров, и, поглядывая на Диляру, я на автомате читаю им установочную инструкцию, которую они уже давно должны знать.

— Для целевой стрельбы из огнестрельного оружия тиры оборудованы рикошетным каналом и пулеприемником за линией мишени.