Особые поручения

— Вы напомнили мне один случай… Дело было, чтобы не соврать, лет десять назад. Может быть, чуть меньше. Как раз перед Лафайетом. Мы тогда служили в Бурге и стационар был на базе «Зигфрид». Так вот. Как-то раз занесла нас нелегкая в кабак вроде этого. Впрочем, других на «Зигфриде» и не было, что вы хотите — база военного флота. В какой-то момент Дине Роджерс, покойной Фэнси Маккуин и моей малышке Элис показалось, что уровень шоу не соответствует высоким запросам присутствующих. Прошу учесть, что все мы тогда были еще очень молоды… Да, так что же делают эти три красотки? Они влезают на подиум (там как раз было три шеста), сгоняют оттуда штатных девиц и демонстрируют все, на что способны. А способны, надо сказать, они были на многое. И вот что я вам скажу, Федор… Флегматики-то они, конечно, в Бурге флегматики… легендарные, угу… Но обратно нам пришлось прорываться с боем, еле ноги унесли!

Дружный хохот собравшихся разрядил возникшее было за столом напряжение. Почему-то ни у кого не возникло сомнений в том, что эта дама, майор и графиня (ох и сочетание же!), легко переплюнет любую из обиженных невниманием посетителей профессионалок «Каблучка». Во всяком случае, как минимум половина присутствующих видела, как Мэри Гамильтон плавает, и все имели удовольствие наблюдать, как она танцует. На буме. С завязанными глазами. Действительно, куда уж этим…

Клипса коммуникатора тренькнула в ухе Мэри, извещая о получении нового сообщения. Мельком покосившись на экран — ну надо же, как быстро пришел ответ на ее запрос! — Мэри поднялась на ноги.

— Господа, я покину вас на пару минут. Мне нужно кое-что посмотреть и делать это я предпочитаю на улице.

Она скользнула к выходу из ресторана и вышла на крыльцо. Солнце скрылось за домами, после душноватого зала в густой тени было прохладно. Мэри совсем было собралась проглядеть присланные материалы, как вдруг смутное ощущение опасности, снова охватившее ее вне помещения, резко, скачком переросло в явную угрозу. Не разбираясь, в чем дело, она отпрыгнула к двери, из которой вышла только что, но больше ничего сделать не успела.

Федор Одинцов повел головой, разминая шею, слегка потянулся, взглянул на хронометр и недоуменно нахмурился. Пара минут? Интересные у майора Гамильтон представления о парах. Или о минутах. С одной стороны, это, разумеется, не его дело, с другой же… Сержанту не давала покоя куртка, оставшаяся висеть на спинке стула графини. Он решительно встал из-за стола и направился к ведущим на улицу дверям. На крыльце никого не оказалось, если не считать здоровенного кота, презрительно удалившегося при появлении человека. Федор пожал плечами, сделал пару шагов, еще раз осмотрелся и повернулся, чтобы снова зайти внутрь, как вдруг под его ногой что-то хрустнуло. Он наклонился, повертел в пальцах раздавленную его ботинком клипсу коммуникатора, чертыхнулся и уже более внимательно оглядел тротуар. Под изрядных размеров вазоном с каким-то местным вечнозеленым кустом что-то блеснуло. Секунда — и в его руках оказался широкий браслет, еще минут двадцать назад охватывавший предплечье Мэри.

Даже так… интересно девки пляшут, если снизу посмотреть… Федор метнулся к дверям, чуть не сорвав их с петель, и рявкнул, перекрывая шум зала:

— Все сюда! Бегом, мать вашу!

Через несколько минут у входа в «Каблучок» было куда жарче, чем внутри. Придерживаемый за шиворот хозяин заведения пытался возмущаться и настаивать на присутствии адвоката: у него самым категорическим образом потребовали продемонстрировать записи наружных камер слежения. Прибывший наряд полиции был безапелляционно послан, причем дважды: сначала по матушке, потом — за свидетелями. Хозяин еще раз попытался рыпнуться, но тут у Кречетова, должно быть, сдали нервы. Он и сам, наверное, не мог бы сказать, за каким чертом прихватил со стола массивный нож с пилкой для разрезания мяса, но сейчас это оказалось как нельзя кстати.

— Слушай сюда, мужик, — тихо, но отчетливо прервал он очередную тираду о правах человека и светящем десантникам наказании. — Ты прав. Меня накажут. Обязательно. Но потом. А вот этот столовый прибор я опробую на твоих яйцах прямо сейчас. Ты меня понял? Записи, ну!

Владелец ресторана, почти сравнявшийся цветом лица с тротуаром, повернулся к подчеркнуто индифферентным охранникам и сдавленно — воротник его по-прежнему пребывал в крепко сжатой ладони Одинцова — проблеял:

— Покажите господам все, что они захотят увидеть!

Просмотр ничего не дал. Предполагаемый промежуток времени был заполнен рябью помех. Как женщина появилась в дверях, было ясно видно, но дальше — пустота.

Вернулись полицейские. Лысый сержант, которому не мешало бы сбросить килограмм двадцать, а по-хорошему — и все двадцать пять, подталкивал перед собой охламона из тех, по кому армия не плачет, ибо на кой черт армии такое сокровище? Тощее прыщавое нечто, с длинными сальными патлами и сплошным ковром татуировок на всех видимых частях тела, вяло пыталось отмахиваться, но сержант был неумолим.