Особые поручения

Гроза — это хорошо. Это просто великолепно. Особенно такая гроза, какая бушевала сейчас над северной оконечностью Черного Кряжа. Десантным катерам она никакого вреда причинить не могла, еще не хватало! А вот списать на нее помехи в подавляемых с орбиты системах слежения можно было запросто. По крайней мере, лейтенант Терехов очень на это надеялся. На это — и еще на то, что вой и свист ветра, оглушительный грохот громовых раскатов и падающая стеной на землю вода скроют посадку от живых наблюдателей. Конечно, условия для пилотажа были так себе, и Тарас Горелик, сидящий на управлении, матерился почти не переставая. Но катер опускался как по ниточке. Ниже. Еще ниже. Есть контакт. А теперь на выход. Посмотрим, что это за шахты и кто тут такой борзый выискался, что даму в гости приглашает без соблюдения приличествующего этикета. Почему-то Терехов был свято уверен в том, что майор Гамильтон (ну не получалось у него называть ее Марией Александровной!) здесь и, более того, найдет ее именно его группа.

Борюсик тоже считал, что гроза — это здорово. В самом деле, что может быть лучше плохой погоды! На объекте тишина и покой, работяги кто в бараках, кто в забое, начальство убралось и теперь уж точно не появится, пока атмосфера не угомонится. Милое дело! Можно покемарить, а можно, пожалуй, и Леху навестить. Кореш, небось, уже поразвлекся, глядишь, и ему, Борюсику, чего-нить обломится. А там и Толика позвать не грех. Молодой еще, конечно, но с какой стороны у бутерброда масло — соображает.

Когда внешняя дверь начала открываться, Борюсик даже не понял сперва, что происходит. Проклиная грозу, которая теперь казалась не такой уж хорошей — ну сколько можно, опять автоматику вышибла, падла! — он двинулся к створкам, чтобы вручную запустить механизм. И вот тут-то его предельно аккуратно взяла за горло рука в броневой десантной перчатке, а указательный палец другой руки прижался к глухому шлему в общеизвестном жесте соблюдения тишины.

Борюсик истово закивал, косясь на открытую дверь караулки, но туда мимо него скользнуло несколько блестящих от воды теней… оглушительный в тишине стук перевернутого стула… задушенный всхлип… Одна из теней вернулась, кивнула, и забрало шлема человека, который держал охранника за горло, поползло вверх, открывая мрачное лицо.

— Первый вопрос, паря, — тихо произнес мордоворот, в котором за версту было видно уроженца Новоросса. — Где остальные?

Не отпускающая горло рука бесцеремонно подтащила Борюсика к висящей на стене схеме эвакуации, и он дрожащим пальцем указал месторасположение постов и комнат, занимаемых охраной. Беззвучно вбегавшие снаружи фигуры в броне поворачивали головы к схеме и растворялись в полумраке скупо освещенных коридоров.

— Умничка, — произнес новороссец так ласково, что у Борюсика подломились колени, а штаны стали мокрыми. Рука на горле слегка ослабла. — Теперь второй вопрос: где женщина?

— Т-т-там… — палец еще раз мазнул по схеме, захватив с десяток помещении. Десантник разжал пальцы и Борюсик упал на пол, быстро отполз к стене и уже оттуда тихо, визгливо запричитал:

— Это не я… клянусь, не я!., это все Леха, а я ему говорил… а ему повеселиться захотелось…

— Повеселиться? — от улыбки десантника кровь стыла в жилах. — Да вы тут в своем медвежьем углу совсем нюх потеряли! Веселиться — и без десанта?! Показывай дорогу, весельчак, да смотри у меня — без глупостей, если жить не надоело!

Дверь ничем не отличалась от остальных в этой части подземного комплекса. Такая же, как добрый десяток других, ведущих в серверные, склады, подсобки. Неприметно-серая. Узкая. Запертая, в чем подгоняемый тычками Борюсик и убедился с изрядным облегчением. Впрочем, облегчение было недолгим. Повинуясь скупым жестам Терехова, Кречетов оттащил Борюсика от двери и освободил место Григорию Донцову.

Десантник должен многое уметь, хотя не обязательно все и сразу. К примеру, Савва Фадеев был медиком отряда. Одинцов вполне мог собрать противопехотную мину из светового пера, батареи плазмовика и пары зубочисток. Григорий же славился мастерством вскрытия замков. Несколько нестерпимо длинных секунд… еле слышное ворчание — Донцов полагал, что замки надо не столько взламывать, сколько уговаривать… все. Григорий разогнулся, плавно шагнул в сторону и принял оружие на изготовку. Кречетов снова подтолкнул Борюсика — полдюжины десантников рассредоточилось по бокам дверного проема — и тот нехотя приоткрыл дверь. Приоткрыл и застыл, и вдруг заверещал, как подбитый заяц.

Первым в дверь, отшвыривая пленного внутрь и влево, влетел Одинцов, гаркнул: