Особый контроль

– Автоматика станции в полном порядке, – начал он, ощущая необычную робость и волнение: в качестве эксперта ему еще не приходилось выступать, да и обстрел пяти пар глаз, принадлежавших суровым и требовательным людям, был непривычен. – Это, наверное, и не подлежало сомнению, надежность ретрансляторов подобного типа практически равна единице. Чтобы изменить параметры хотя бы одной цепи, необходимо взорвать всю станцию, а это далеко не просто. Станция работает нормально, во всяком случае, наши депеши Земля получает, как и мы ответы оттуда. Необходим эксперимент с передачей груза на Садальмелек, только тогда можно будет с уверенностью сказать об эффективности линии. Вот, пожалуй, и все у меня.

– Вывод ясен, – сказал начальник экспедиции Шалва Тектуманидзе. Одетый в просторную белую рубаху со шнуровкой – компенсационный костюм спасателя он почему-то не любил, хотя тот был удобен и рассчитан на все случаи жизни, – сухой, жилистый, прокаленный солнцем, черноусый и чернобровый, он выглядел гостем, странником, гусляром, случайно забредшим в хижину, но оказавшимся в технически совершенном дворце. Филипп мысленно повесил ему через плечо холщовую суму и гусли, дал в руки посох и усмехнулся про себя – так великолепно начальник экспедиции вписывался в образ гусляра.

– Но позвольте вопрос, – продолжал Тектуманидзе, – можно ли запеленговать приемную станцию, если при передаче груз снова сорвется с трассы Садальмелека?

– Нет, – подумав, ответил Филипп. – Во время возбуждения ТФ-поля при передаче любого сообщения или груза в пространстве образуется волновое эхо, но тут мы сталкиваемся сразу с двумя нерешенными проблемами. Первая – принцип неопределенности: чем длиннее и качественнее передача, тем слабее эхо и больше ошибок в определении координат передатчика. Вторая – аппаратуры для точной пеленгации ТФ-передач не существует, до сих пор она была не нужна. Обычный ТФ-приемник, как и корабельные трассеры, не годится. Дело в том, что ТФ-поле – это не физическое поле в нашем понимании, а свойство пространства, отражающее топологические особенности вакуума…

Филипп замолчал, интуитивно поняв, что объяснения его излишни: хотя его продолжали слушать, по едва уловимым признакам можно было понять – людей интересовало другое.

– Еще вопрос, – вмешался Томах. – Безопасен ли эксперимент для работников конечных станций на Земле и на Истории?

– Гарантии дать, конечно, трудно, но конструкторы давно ушли от техники безопасности к созданию безопасной техники. При малейшей угрозе жизни людей сработают автоматы защиты.

– Сказано неплохо, – проворчал кто-то из команды спейсера, – но тем не менее случаются аварии и с безопасной техникой.

Филипп пожал плечами и промолчал.

Совещание закончилось.

Через несколько часов провели экспериментальный запуск груза с Земли на Историю. Груз – генераторы кислорода – прошел спокойно, без всяких эксцессов. Несколько часов подряд Филипп с помощью бортинженеров спейсера «гонял» трассу между Землей и станцией: канал ТФ-передачи в обе стороны работал безукоризненно, как и между станцией и Историей.

– Отсутствие результата – тоже результат, – утешил Томах Богдановa, когда усталые они вернулись на корабль.

– Но первый груз исчез, – произнес тот отсутствующим тоном. – Куда? Кто его принял?

– Кто-нибудь принял. Надо просто обследовать все звезды этой области в радиусе пятидесяти парсеков – это предел для прямой ТФ-связи на тех частотах, которые мы используем.

– Гениально! В радиусе пятидесяти парсеков тысячи звезд!

– Ну что ж, – не сдавался Станислав, – тогда мы пошлем сообщение по всей Галактике – верните, мол, наши грузы!

Богданов невольно улыбнулся.

– Разве что.

– Я пошутил.

– А я нет. Идея неплохая. Кстати, от всего нашего копания на станции у меня осталось нехорошее чувство, будто мы что-то упустили из виду.

– Не из-за тайны ли «звезды Ромашина»? Ведь мы так и не установили, что это такое и по какой причине возникло. Знаем только, что доработчики здесь ни при чем.

– Может быть, есть смысл еще раз замерить параметры среды в этой точке? Но будет ли результат?

Томах пожал плечами.

– Филипп замерял, я, ты тоже. Конечно, придется проверить еще раз, что нам остается? Твое мнение о Филиппе?

– Хороший парень. Правда, выдержки маловато, да и вяловатый он не по возрасту, но это дело поправимое, со временем из него мог бы получиться…

– Ну-ну, договаривай.

– Что договаривать? Я ведь тебя знаю, неспроста ты заостряешь на нем внимание так?

– Да. – Томах остался серьезным. – Выдержка – это наживное, и вялость жизненной позиции – дело поправимое. По моему мнению, он находка для Службы, только не знает об этом. Что скажешь?

– Поживем – увидим. Прежде всего надо получить его согласие, а я вижу, что он не хочет бросать свою работу в бюро Травицкого.