Особый контроль

Филипп улыбнулся, но мысль уже заработала, а вместе с ней и сердце, и он в конце концов решил не звонить, а повидать Аларику наяву. Он быстро набрал телекс диспетчера информационного сектора УАСС, данный ему Станиславом, и спросил, где можно найти Аларику Консолата, дежурно-экспедиционного врача.

– Ваши координаты? – оживился диспетчер.

– Мои? – растерялся Филипп и понял. – А-а, вызов личный, не беспокойтесь, ничего у меня не случилось.

Диспетчер сделал строгое лицо (парню сравнялось от силы двадцать лет, видимо, стажер) и с минуту что-то искал на пульте селектора. Потом сухо продиктовал адрес Аларики и отключился.

– Институт видеопластики… – пробормотал сбитый с толку Филипп. – Причем тут видеопластика?

Но делать было нечего. Диспетчер не стал объяснять, что делает Аларика на Луне, в Геоградском институте видеопластики, а запрашивать его вторично не хотелось. Филипп бесцельно побродил по комнатам, прибрал на кухне и с грустью, задержавшись на пороге, подумал: «Правы мыслители прошлого, мы никогда не бываем у себя дома, мы всегда пребываем где-то вовне. И все же дом для нас – частица нас самих, просто для одного он равен размерам комнаты, а для другого – всей Земли, а есть, наверное, и такие бродяги, для которых дом – космос… Странно, однако, меня почему-то тянет именно сюда, где я вырос, а не в другую географическую точку, где я имел бы такую же квартиру или по желанию две… Своего рода атавизм? Отомрет ли он когда-нибудь, или Земля для нас всех – дом космического масштаба, запрограммированный эволюцией для «конца света»?»

В комнате смолкла музыка, и Филипп тихо закрыл за собой дверь, впервые покидая дом как доброго и ласкового друга, которому предстояло провести время до ночи в одиночестве.

Решив испытать судьбу, Филипп наугад набрал код лунного метро и оказался на седьмой станции метро Луны, которая располагалась на западном побережье Моря Ясности. Поскольку Геоград вырос на востоке, в кратере Лемонье, Филиппу, пережившему мимолетное разочарование – он рассчитывал «по зову души» попасть в Геоград сразу, – пришлось брать на стоянке вакуумплотный, способный летать в безвоздушном пространстве куттер и в течение пятнадцати минут полета терпеть скудные «удобства» рейса. Но этот транспорт он выбрал сам, чтобы рассмотреть с высоты птичьего полета древний лик естественного спутника Земли.

За последние полстолетия не раз выдвигались проекты заселения Луны и снабжения ее атмосферой, как у Марса, однако идеальные условия наблюдений за космосом для астрономов и лечебной профилактики для медиков каждый раз брали верх над экономическим эффектом расчетов в проектах, и Луна до сих пор оставалась такой, какой была тысячи и миллионы лет назад: прокаленной солнцем, высушенной холодом пространства, безводной и безатмосферной. Но мертвой назвать ее было уже нельзя. Глаз то и дело выхватывал с высоты гигантские чаши и параболоиды антенн радиотелескопов, стеклополя надземных медцентров, домов отдыха и лабораторий всевозможного назначения, которым слабое лунное притяжение было более выгодно, чем земное.

Вскоре куттер, повинуясь командам общего для данного сектора Луны центра автоматического управления транспортом, плавно пошел вниз, и среди гигантских борозд Литтров и Шакорнак Филипп увидел пятидесятикилометровый кратер Лемонье, в середине которого блестел серебром широкий десятикилометровый конус Геограда. За ним вздымались сильно расчлененные и испещренные кратерами горы Тавр, но Филипп не успел разглядеть их как следует. Куттер нырнул к стремительно растущему конусу, звякнул предупреждающий звонок, на пульте мигнул красный огонек – аппарат миновал силовой приемник-окно в оболочке Геограда, мелькнули по сторонам какие-то конструкции, и почти без толчка аппарат остановился. Отскочил на замках колпак кабины, Филипп, оглядываясь по сторонам, вылез на круглую белую площадку причала и увидел в десятке метров на небольшом постаменте странную машину о восьми ажурных колесах, похожую на бак с откинутой крышкой. Заинтересовавшись, подошел и прочитал на боку машины: «Луноход-2, СССР, 16 января 1973 года».

Памятник, догадался он, памятник первопроходцам Луны. В Геограде, значит, установили памятник луноходу. В Радуге – насколько помнится, первой автоматической станции «Луна-9», в Орле – «Аполлону-11», в Сервейере… забыл! Надо же, забыл, кому там памятник поставили…

Филипп отметил время и заторопился к кабине монора.

Притяжение в Геограде с восьми часов «утра» до четырех часов «дня» устанавливалось равным земному – человеческий организм требовал привычную порцию тяготения, зато с четырех часов и до позднего вечера начиналось время отдыха, а помноженное на восхитительное чувство легкости оно давало полное отдохновение и радость человеку. Филипп не раз бывал на спутнике Земли, сам испытывал это чувство и давно понял, почему Высший координационный совет Земли (ВКС) не дает согласия на технизацию и экологическую перестройку планеты, она была нужна как база отдыха, и моральная сторона дела играла здесь главную роль.