Особый контроль

«Чепуха!» – говорил взгляд Моммы, но вслух он этого не сказал.

– Ловко! – кряхтя, снова вмешался Крут Зотов. – Ловко вы подвели платформу под идеи Дария! Однако позволю себе усомниться в некоторых ваших выводах. Очень уж быстро у вас получается: пришел, увидел, победил! Фактического-то материала у вас почти нет? Я имею в виду, обработанного материала, а не тех фантазий, которыми снабдили вас наши мальчики. А такие утверждения, что начальник…

– Не надо, Крут, – поморщился Момма, и Зотов сразу замолчал.

– Я думаю, вы поняли, – тихо сказал Богданов. – Действительно, фактов у нас мало, но поэтому-то и надо все проверить, а не переть вперед а-ля йови. Правда, я не сказал о главном доказательстве. – Он помедлил. – Судя по ситуации на Триасе, «зеркала», к которым вы поразительно равнодушны, появляются именно в тех местах, где человек вольно или невольно начинает вести себя… не как человек, где он переступает грань дозволенного, четко определенную нормами экоэтики. Вдумайтесь в это слово: экоэтика! Глобальная ответственность человека за все, что живет! А вы – плазменные пушки, «универсалы»… лазеры!

В кают-компании разлилось тяжелое молчание, прерываемое тонкими писками пульта возле незрячей стены виома.

– Маунты! – доложил вдруг кто-то из дежурных наблюдателей. – Три с юго-востока.

Момма сделал шаг к пульту, но посмотрел на Богданова и остановился.

– Включить защиту? – обернулся от пульта Владриг.

Богданов молчал.

– Нет, – поколебавшись, сказал начальник экспедиции. – Будьте наготове, если они полезут за черту безопасности.

– Мы завтра уходим, – сказал Богданов, подзывая Томаха. – Слава, твое мнение?

Остальные поняли, что разговор вошел в русло конфиденциальности, задвигались, заговорили о своем, разбившись на группки.

– Мое мнение – отстранить Исиро Момму от руководства экспедицией, – жестко сказал Станислав. – За несоблюдение второго параграфа должностной инструкции о руководстве экспедиционными отрядами Даль-разведки, а также за игнорирование норм экоэтики в планетарном масштабе.

Богданов пристально наблюдал за Моммой. Тот дрогнул ноздрями, губы сжались, словно перекусывая готовые вырваться слова.

– Согласен, – сказал наконец Никита. – Однако отстранять от руководства экспедицией я вас не буду. Пока. Только теперь все требования Дария будут выполняться так же, как и ваши собственные, а сам он должен находиться здесь. Согласны?

– А что мне остается? – сердито сказал Момма. Он не был способен признаваться в поражении, и, хотя требовательность его была однобока и граничила с жестокостью, руководить он умел. «Что ж, – подумал Томах, – не верится, что столь прямолинейный в стремлении доверять только своему опыту, считать свое мнение единственно верным человек вдруг «исправится», но, может быть, он хотя бы способен идти на компромиссы?»

«Мы достаточно легко проникаем в космос, – думал Филипп, – технически просто. Вот только решить, как вести себя там, далеко от Земли, в глубинах пространства, непросто. Вернее, решить-то, наверное, легко, а претворять решения в жизнь…»

– Так что же такое ваши «зеркальные перевертыши»? – осторожно спросил Момма у Богданова, когда все разошлись на отдых и кают-компания опустела.

– Видеопередатчики с палиндром-эффектом, – ответил тот, глядя на багровое зарево заката, расчерченное в косую линейку стрелами облаков. – Кто-то через них наблюдает за нами. А может быть, «зеркала» просто нечто вроде указательных знаков: «Осторожно! По газонам ходить воспрещается!» Или так: «Капризным детям вход воспрещен!»

Момма хмыкнул.

– Не слишком ли вы упрощаете? К чему тогда им палиндром-эффекты? Задержка предметов во времени и выдача в повернутом положении? Мне кажется, причина появления «зеркал» намного сложней, чем вам представляется.

– Это нас и тревожит.

Из черной стены леса бесшумно выпрыгнула нелепая масса маунта, и впервые за месяцы пребывания экспедиции на поверхности Триаса в кают-компании не прозвучал сигнал тревоги.

Утром следующего дня, начавшегося угрюмым серым туманом, Богданов первым рейсом отправил на спейсер ненужную больше технику, затем группу экспертов во главе с Бруно; третьим рейсом отправлялись последние десантники: Богданов, Томах и Филипп, мрачно-неудовлетворенный тем, что его помощь никому не понадобилась.

Ни один из «зеркальных перевертышей» захватить с собой не удалось: наутро их просто не стало – свое дело они сделали.

Провожал десантников Владриг, смущенный непривычностью ситуации и неумением прощаться.

– Извините, коли что не так… Ребята передают вам привет и пожелание чистого пространства.

– Спасибо, взаимно, – поблагодарил Богданов, пожимая ему руку. – Только не выставляйте напоказ свое бесстрашие при встрече с маунтами. Не всегда ведь животные поступают так, как нам хочется, осторожность в контактах подобного рода не помешает.

Десантники помахали руками работающим на космодроме инженерам экспедиции и скрылись в когге.

– Ну и тип этот Исиро Момма! – проговорил Филипп, когда они расселись в рубке.