Особый отдел и пепел ковчега

— Короче, в зловонной яме капитализма ты нашёл себе достойное место, — съязвил Кондаков. — Надсмотрщик! Тебе бы ещё бич в руки да «кольт» на пояс.

— Не знаю, как другим, а мне в нынешней зловонной яме лучше, чем на прежних сияющих высотах. Вот зубы вставлю, принаряжусь — и пойду по девкам.

— А здоровья хватит?

— Хватит. Я бутылку кедровой настойки в день выпиваю. Получше всякого там женьшеня. Очень рекомендую.

— По девкам мне уже поздновато ходить, но я над твоим предложением подумаю. — Решив, что подобающая случаю преамбула закончена, Кондаков перешёл к делу. — Ты лучше расскажи мне что-нибудь о маршале Востроухове. Что это была за птица, кого она клевала и кто её пёрышки выщипывал?

— Птица это была высокого полёта, тут двух мнений быть не может. Не орел, конечно, но и не дятел. Вот только на старости лет изменился: можно сказать, превратился в стервятника.

— Ты с этими иносказаниями кончай, — перебил его Кондаков. — Толком рассказывай.

— Сам первым начал... Я в общем-то под началом Востроухова не служил, и если что-то говорю, так исключительно с чужих слов.

— Ну и что о нём знающие люди говорили?

— Да разное. Звёзд с неба он, конечно, не хватал, но по служебной линии продвигался уверенно. Военными округами командовал, в Генштабе заседал. Мужиком был справедливым, это уж не отнимешь. Если карал, то исключительно за дело. Да и зла долго не держал. Правда, падок был до женского пола, но эта слабость для кадрового офицера вполне простительная... Полагая Востроухова человеком неконфликтным, его однажды сунули в какую-то комиссию по расходованию бюджетных средств, отпущенных на армию. Это уже во времена перестройки было... Вот тут он и показал свой звериный оскал. Армия-то уже разваливалась, и все средства вылетали в трубу. Ему бы закрыть на это глаза да самому погреть руки — ан нет! Давай публично возмущаться и писать докладные во все инстанции. Многим хорошим людям кровь попортил. Ну прямо собака на сене! Ни себе, ни другим. Думаешь, это было кому-то нужно? Вот и стали его потихоньку осаживать. То в Главное управление инженерных войск сунут, то в Военную академию, тактику преподавать. А потом вообще послали на медкомиссию и по состоянию здоровья уволили в отставку. Востроухов, понятное дело, заартачился, и эта тяжба, помнится, тянулась больше гола. Но, как говорится, плетью обуха не перешибёшь. На пенсию его проводили с помпой и фанфарами, да ещё чемодан подарили, чтобы было где компромат хранить.. Шутка такая.

— Как ты думаешь, он этим компроматом реально располагал или только блефовал?

— Один человек, даже будучи маршалом, много не раскопает. А соратников у Востроухова не имелось. Кому охота с дураком связываться? Диссиденты водятся только на гражданке. В армии им вправляют мозги ещё на стадии среднего командного звена. Хотя, конечно, бывают исключения. Один генерал Григоренко чего стоил! Ох, намучились мы с ним в своё время... Вот так-то... — Запяткин умолк.

— И это всё, что ты мне можешь рассказать? — Кондаков не скрывал своего скепсиса.

— Почему же! Анекдоты о Востроухове до сих пор в армии ходят. Например, как, ещё будучи генерал-майором, он трахал на танковой броне медсестру.

— Разве другого места не нашлось?

— Так в этом и соль! Дело было на маневрах в Забайкальском военном округе. Танковая дивизия, совершив обходный маневр, атакует условного противника. Снег вокруг по пояс, мороз под тридцать граду. сов. А Востроухову вдруг приспичило, словно племенному быку. Медсестру это он специально для таких случаев возле себя держал. Безотказная была бабёнка. Правда, живого веса имела за пять пудов и рост гренадёрский. Да и Востроухова недомерком не назовёшь. В башне вдвоём никак не поместиться. А броня на танковой корме, где дизель стоит, тёплая, как печка. Вот они там и спарились.

— Экипаж им не помешал?

— Знали они своего генерала, а потому сидели тихо, как мышата.

— Случай, спору нет, пикантный, — сказал Кондаков. — Но для меня, к сожалению, малоинтересный.

— Тогда об интересных случаях сам спрашивай, — ответил слегка уязвлённый Запяткин. — Надеюсь, обойдёмся без протокола?

— Окстись! У нас с тобой обычная стариковская беседа.

— Пой, пташечка, пой! Можно подумать, что я вашу контору не знаю.

— Да я уже давно честный мент, а не гэбэшник.

— Вот даже как! — Запяткин почему-то обрадовался. — Понизили, значит?

— Наоборот. И должность солидную дали, и звёзд на погонах прибавилось.

— Какой же интерес ваша ментовка может иметь к маршалу Востроухову?

— Давай эту тему опустим... Припомни, а не ходило ли анекдотов про удачливость маршала? В том смысле, что он мог выкрутиться из самого безнадёжного положения, причем не раз и не два.