Особый отдел и пепел ковчега

— Тебе есть уже можно? — Цимбаларь стал разгружать битком набитые продуктовые пакеты.

— Ни-ни! — запротестовал Кондаков. — Мне этого ничего нельзя. Сегодня всё под запретом: и еда, и питьё. Завтра позволят съесть мороженое.

— Почему именно мороженое? — удивился Цимбаларь, вытаскивая палку копчёной колбасы.

— Потому что оно холодное, — объяснил Кондаков. — От тепла могут швы в желудке разойтись. Мне же язву с помощью зонда зашивали, без операционного вмешательства.

— И каково?

— Приятного, конечно, мало, но всё же лучше, чем резать... Загнали в глотку метра полтора вот такого шланга, — он для наглядности продемонстрировал свой указательный палец, — и давай в желудке шуровать. Ощущение такое, словно там мышка-норушка завелась... А потом, воспользовавшись моим беспомощным положением, переодели в больничное и забрали все личные вещи, включая мобильник. Хорошо ещё, что я пистолет с собой не взял.

— Фальшивые удостоверения медиков не озадачили?

— Я их успел в мусорную урну сбросить... Как вы хоть нашли меня?

— Через бюро регистрации несчастных случаев, — ответил Цимбаларь. — Может, тебе лучше в наш госпиталь перебраться?

— Не стоит. Больница вполне приличная. Аппаратура современная, врачи опытные, лекарств пока хватает... Тем более что задерживаться тут я не собираюсь.

— Это уже врачам решать, а не тебе самому.

— Пётр Фомич, вы Ваню сегодня видели? — спросила Людочка.

— Видел, — кивнул Кондаков. — Он меня возле дома, где Уздечкины живут, поджидал. Разъяснил обстановку, мы и разошлись... А что такое?

— Не отзывается на звонки. Такое впечатление, что мобильник отключен.

— Да ничего с ним не станется! — вмешался Цимбаларь. — Раньше он целыми неделями где-то пропадал.

— То раньше! — горячо возразила Людочка. — У него задания такие были. А сейчас совсем другое. Мы договорились встретиться и обсудить ситуацию по Уздечкиным. Все сроки давно прошли.

— Ваня с дочкой ихней успел снюхаться, — сообщил Кондаков. — Та ещё проходимка! Подмётки на ходу режет. Обещала карманные часы продать. Если найдутся, конечно... Посмотрел я эту квартирку. Внутри словно Мамай воевал. Мнится мне, что бетила там давно нет. Хотя на физиономии сыночка метка от сталинских часов осталась. Их пьяный батя когда-то в детскую кроватку сунул. Хотел, чтобы сынок счастливым вырос. А он вырос наркоманом и тунеядцем.

— Наркомания — тоже счастье, — промолвил Цимбаларь. — Правда, мимолётное. Ширнулся — и ты уже почти в раю.

— Получается, что старший Уздечкин знал о чудесных свойствах часиков. — Сообщение Кондакова весьма заинтересовало Людочку.

— Скорее всего, знал, — согласился Цимбаларь. — Он хоть умом и не блистал, но догадывался, что без вмешательства свыше такой вахлак поэтом никогда не станет... К тому же часики сами по себе странные. Время не показывают, тяжелые, словно из сплошного золота, и всё время теплые.

— И. всё же я за Ваню волнуюсь. — Людочка нервно ломала пальцы. — Душа не на месте... Мы перед тем, как сюда приехать, все тамошние окрестности обшарили. Никто ничего не видел, никто ничего не знает... Куда он на ночь глядя мог податься, а главное — зачем?

— Врач, зашивавший мою язву, между прочим сказал, что не усматривает никаких объективных причин её возникновения, — со значением произнёс Кондаков. — Дескать, весьма странный случай. Другое дело, если бы я перед этим перенёс сильный стресс. Но ведь ничего похожего не было! И откуда вдруг такая напасть?

— Ты к чему клонишь? — насторожился Цимбаларь.

— Да всё к тому же... Мы вышли на след бетила. И наша цель, откровенно говоря, отнять его у нынешнего хозяина. Бетил сопротивляется. Такая уж у него природа. Сначала я в неприятности вляпался, теперь с Ваней что-то случилось... Вы бы, ребятушки, тоже себя поберегли.

— Мысль в общем-то страшненькая, — усмехнулся Цимбаларь. — Чем ближе цель, тем ожесточенней будет противодействие? Так по-твоему?

— Пока это лишь моё предположение, — сказал Кондаков. — Но надо быть готовым к любым неприятностям.

— Подождите. — Людочка жестом попросила внимания. — Если развивать ваше предположение и дальше, то получается, что человек, владеющий бетилом, вообще неуязвим!