Особый район

Женщин и детей болезнь не коснулась. По договоренности со старателями, совсем не возражавшими против такого соседства, их перевезли на Хатагай-Хаю. Там они расставили свои юрты из оленьих шкур и принялись обживать окрестности, а старатели незамедлительно приступили к строительству новых бараков – зима была не за горами. Быстро освоившись, женщины разошлись по окрестным распадкам и вскоре пригнали невесть откуда целое стадо оленей, с которыми управлялись так ловко, что мужики только диву давались. Узнав про это, Незванов вспомнил про Атласова и злорадно хмыкнул – пусть попробует предъявить женщинам свои права на стадо!

…Иван Петрович уже собирался уходить домой, когда к нему в кабинет зашли Сикорский с Винокуровым. Для небольшого, как они сказали, разговора. Говорил в основном Сикорский, лейтенант лишь иногда вставлял короткие реплики. Выслушав их, директор помрачнел.

– Вы полностью уверены в этой информации? – спросил он озабоченно.

– На сто процентов! У меня надежные источники! – ответил Винокуров, а Сикорский добавил: – Иван Петрович, я все-таки профессиональный опер!

Незванов поднял трубку, набрал номер, долго слушал длинные гудки.

– Дома его еще нет! – констатировал он и набрал другой номер. – Ферма? Директор говорит. Глагола еще там? Позовите его быстро к телефону. Иван? Привет… Давай-ка быстро ко мне, дело есть.

Глагола появился так быстро, будто бежал от фермы бегом. Увидев в кабинете Сикорского и Винокурова в форме, он вздрогнул и заметно насторожился.

– Что же ты, Иван, творишь? – Незванов ощутил острый приступ неприязни к Глаголе и не стал затягивать разговор. – Я ведь тебе доверял, поставил на ответственную должность, а ты?

– А что я? Что? – взгляд Глаголы перебегал с директора на милиционеров и обратно.

– Лейтенант, объясни ему, – повернулся директор к Винокурову. – Мне чего-то противно…

– Гражданин Глагола, – официальным тоном произнес лейтенант, – вы обвиняетесь в незаконной скупке драгоценного металла, что является нарушением закона о валютных операциях. Кроме того, вы подстрекали некоторых жителей поселка к незаконной разработке недр, то есть к тайной промывке металла в карьере.

– А еще ты за самогон подговорил двоих ухарей пошманать по трупам насчет золотишка. Сказать, кого именно? – не удержавшись, вступил в разговор Сикорский и, поморщившись, поинтересовался: – Из чего ты свою отраву гонишь, что она у тебя такая вонючая? Из говна, что ли?

– Та кого ж я там подговорив? – округлил глаза Глагола, проигнорировав вторую часть вопроса. – То ж люди от зависти лякают!

– А если мы представим неопровержимые доказательства? – строго спросил Винокуров, поправляя кобуру пистолета.

– Та й шо ж вы представите? – неуверенно произнес Иван.

– У вас будет произведен обыск, – сказал лейтенант. – В отсутствие прокурора постановление имеет право подписать глава исполнительной власти, так что все законно. Вы ведь не откажетесь, товарищ директор?

Незванов взял заранее приготовленную милиционером бумажку и, не глядя, подмахнул ее.

– Я только жене позвоню, – Глагола протянул руку к телефону. – А то дома беспорядок…

– Шустрый ты, как я посмотрю! – Сикорский прижал трубку к аппарату. – Пошли!

Винокуров недаром не спал две ночи. Теперь он четко знал, куда идти. Обыск начали с огромной теплицы, в которой копошилась жена Глаголы Слава.

– Может быть, вы отдадите золото добровольно, и на этом закончим? – предложил Винокуров.

– Откуда воно у мэнэ? – пожал плечами Иван.

– Заметьте, – обратился лейтенант к понятым, семейной паре, вышедшей прогуляться перед сном и попавшейся в цепкие руки милиции. – Подозреваемый отказывается выдать золото добровольно.

Сикорский, сидя на маленькой скамеечке, положил на колени планшет участкового и приготовился вести протокол обыска. В теплице было жарко, и он расстегнул рубашку чуть ли не до пупа. Наверное, Слава потому сухая, как вобла, что постоянно работает в такой жаре, подумал он некстати. Винокуров стойко не желал нарушать форму одежды и обливался потом, поэтому решил быстрее закончить неприятную процедуру. Пройдя в конец теплицы, он подозвал понятых и, показав на грядку, сказал Ивану:

– Будьте добры вскопать здесь землю.

– Тоби надо, ты и рой! – повысив голос, ответил Глагола, но заметно побледнел. – Тильки потом заплатишь за порушенное!

– Заплачу! – угрожающим тоном сказал лейтенант. – Я так заплачу, что как бы ты об этом не пожалел! Товарищи понятые, смотрите внимательно!

Он взял совок, которым выгребали золу из печи и принялся ковырять землю на стеллаже около самой стены. Вскоре совок звякнул обо что-то металлическое, и Винокуров извлек из земли двухлитровый эмалированный бидон с перемотанной синей изолентой крышкой. Лейтенант попытался размотать ленту, но не нашел конца и просто срезал ее ножом. Внутри оказалось десятка два полиэтиленовых пакетиков, туго обмотанных такой же лентой. Участковый вспорол один из них, и на газету высыпалась кучка зеленоватого золотого песка с включениями мелких самородков.