Осознание – 2

Мы опять покивали и выпили. А что тут скажешь? Посочувствовать человеку пославшему на гибель людей? Бред. А обвинять его в чем-то язык не поворачивался. Они погибли не от радиации. От радиации их вырубило. Это нормально. Перестроенный организм сам себя выключает, когда начинается массовое разрушение клеток под воздействием излучения. После таких выключений люди по сто лет живут и ничего. Меня самого по первой частенько рубило в сон. Их убил разряд. Вероятность прямого попадания теряется в миллиардных долях… вероятность погибнуть от него измененному еще меньше. Это просто железный гроб, раскалившись, изжарил наших ребят. А может еще что… но мы этого, думаю, уже не узнаем.

Пал Саныч свернул карту, чтобы на нее нечаянно не налили, и поднялся с места.

– Я пить с вами не буду. Надеюсь, поймете почему. Мне тяжело так же как вам. И мне тяжело смотреть вам в глаза. Я пойду… мне надо собрать еще вещи.

Особист проводил взглядом нашего старшего и спросил, обратившись ко всем:

– Я понимаю не место и не время. Но я сейчас тоже уйду писать отчеты. Есть какие-то пожелания кроме отдыха? Вам дадут неделю заниматься своими делами, пока тут комиссии будут работать.

Я подумал немного и попросил:

– У нас товарищ есть. Сергей Перепёла. Он был арестован за то, что назвал этот поход самоубийственным и отказался участвовать. Его должны были законопатить на юг. Но думаю, он еще на базе. Есть ли возможность вернуть его нам. Он хороший механик отличный водитель. А мы потеряли двоих. Кого пришлют вместо них не знаем и что они из себя представлять будут тоже. А Серый все знает в нашей кухне и все умеет.

К моей просьбе присоденились все тринадцать присутствующих. Прерывая гудение и возгласы, особист сказал:

– Да. Это реально. Я рапорт еще не писал на него. Он на губе сидит сейчас в Погребне, а не в лагере. Завтра пошлю бойцов, они привезут его обратно. Это все? Для себя что-нибудь просить будете? Завтра же "правачеловеки" приедут, я смогу через них вам что-нибудь добиться. Если хотите, могу поговорить на счет кондиционера вам в бунгало. А то днем у вас там духота страшенная.

– Было бы не плохо – сказал я. – И, если можно, холодильник бы нам… хотя бы старенький. Не для пива же просим. Продукты что с города привозим портятся.

– Хорошо. – кивнул особист и покинул нас.

А мы поминали наших ребят до пяти утра. Выпив на каждого из чертовой дюжины по полной кружке водки, мы, конечно, не захмелели, как нам хотелось бы, но и жизнь перестала казаться абсолютной и беспросветной прямой кишкой.

Сон третий:
Я стоял на краю до боли знакомой крыши и ноги мои были туго обвязаны эластичным тросом. И я к своему удивлению собирался прыгнуть вниз. А внизу… очень далеко внизу мелкая сетка выложенной плитами площадки. Трава буйно пробивается через стыки. И даже какие-то кустики слабо различимые с такой высоты.
И вот туда, вниз, я и собираюсь соскочить с края. Вдруг возникает мысль: А привязан ли трос? Я даже хочу повернуться, чтобы посмотреть, но в это время сухой голос за спиной говорит: "Ты еще ничего не понял!", и сильные руки толкают меня в плечи.
И я, извиваясь всем телом, с невероятно похолодевшим и сжавшимся нутром, валюсь вниз… навстречу бетону и траве.
Я не почувствовал боли. И… мне кажется, за ужасом и непониманием, за отчаяньем и надеждой на чудо… я пропустил момент смерти.