Осознание – 2

– Сегодня просто день встреч какой-то. Я буквально часа два назад с Вовкой расстался. С моим напарником. Ну, ты помнишь. Раз даже меня узнала то его помнить и подавно должна. Жалко, что мы с ним разбежались, было прикольно втроем где-нибудь сесть посидеть… Ты как в Москве? Как твоя работа. Как там Дикое Поле и башня волшебника? Может ты, что про наш лагерь слышала через который мы тогда возвращались…

Она строго почему-то смотрела на меня и, наконец прервала:

– Стой. Не болтай так много. Я уставшая, как черт. Ничего не понимаю из того, что ты мне говоришь и спрашиваешь. Вовку помню. Еще тот дурачок и болтушка. Дикое поле еще тысячи три лет останется Диким полем, если там все не дезактивируют. Про ваш лагерь ничего не слышала. Да и не могла слышать. Я через два дня уволилась и меня отпустили без доработки. – она посмотрела на дымящийся окурок в моей руке и сказала: – Так…. Ну-ка дай мне сигарету.

Я дал ей сигарету, поднес огонек зажигалки и она, поблагодарив, присела на скамейку. Я же остался стоять, думая, что это какой-то сон. Катюха. Оператор контроля. Мы с ней столько вечеров коротали на ВБНК, что она мне казалось уже близким человеком, несмотря на ее нелестные отзывы о моих и Вовкиных умственных способностях.

Затянувшись, она присмотрелась в мое лицо и спросила:

– А ты вообще, что тут делаешь?

– Я живу в конце проспекта, ну, там еще пару кварталов под монорельсом пройти и мой дом.

– Ты же не москвич? – изумилась она. – Ты же вроде откуда-то из другого места?

– Да я тут родился и вырос! – возмутился я со смешком.

– А… значит ошиблась. – выкинув окурок она поднялась и сказала: – В общем, пошли ко мне. Это недалеко. Вон мой дом с балконами.

Вот так. Ни тебе спросить, если ли у меня время, ни тебе поинтересоваться хочу ли я к ней. Конечно, хочу, но с чувством такта у Катюхи обнаружились еще большие проблемы чем на ВБНК.

Она жила в просторной двухъярусной трехкомнатной квартире. Все было обставлено по последнему слову техники. Только мы вошли запрограммированный домашний компьютер сразу подогрел воду в чайнике и включил кондиционеры суша и прогревая воздух.

– Разувайся, тапочек не предлагаю у меня чисто и тепло. – сказала Катя и скинув сапожки в своем легком плащике прошла в комнату, где сразу включила телевизор.

Не обращая на меня, вошедшего следом за ней, внимания, она немедленно стала набирать чей-то номер на видеофоне и потом почти полчаса решала, какие-то проблемы с поставками непонятного мне оборудования. Закончив разговор, она сказала мне подождать ее немного и снова стала названивать. Не совру, если скажу, что я час проболтался по ее квартире пока она наконец наговорилась и даже изволила снять плащ.

– Идем на кухню. – сказала она и там мы наконец смогли сесть и поговорить. Причем так получилось, что говорил только я, рассказывая о своей учебе, о жизни, о встрече с Вовкой в тот день. О санатории, в котором прокуковал, готовясь к вступительным экзаменам. Катя подливала мне чай и внимательно слушала. Когда я попытался перевести разговор на ее жизнь, она ушла от ответа и поучительно сказала:

– Зря в науку пошел. Надо было практическую специальность выбирать.

– А синтез разве не практическая спецуха?

– Неа. – покачала головой Катя и сказала: – Там автоматика все делает. Кем ты там будешь? Программистом? Нет. Значит, если по специальности захочешь работать пойдешь в химпром. Станешь лаборантом где-нибудь и сгниешь там.

– Почему? Почему сгнию? – не понял я.

– Потому что в науку, как и в спорт надо идти с малолетства. – жестко прояснила она мне ситуацию: – Я в пятнадцать школу закончила, а в девятнадцать диплом получила. И таких, как я, много сейчас. И что? Конкуренция жесточайшая. Все гранты расписаны, все лаборатории переполнены. Точнее, в которые хочется лаборатории, переполнены. А которые не хочется, сам понимаешь… нафига там горбатится. Мне двадцать два у меня докторская практически дописана по переходным энергетическим состояниям. А ты? В двадцать шесть или двадцать пять только диплом получишь. Я уже в то время надеюсь свою лабораторию иметь и с десятка три собственных открытий и патентов. Так что в науку ты зря. После первого переводись куда-нибудь в технический. Там возраст неважен. Там на одной должности можно жизнь просидеть. Или лучше даже в гуманитарный. У тебя на лбу написано, любишь ты над всякой ерундой голову поломать.

Я только улыбнулся ее словам.

– А сама-то ты где сейчас? – спросил я, подкидывая подсластитель в чай.

– Я в лабораторию Кстесса московскую смогла устроится. В полевые сотрудники меня не взяли, характеристику Павел написал чересчур подробную. Я ему уже звонила и высказала все, что о нем думаю.

– Так он же математик? Кстесс, я имею ввиду…- вспомнил с трудом я.