Осознание – 3

– И страшное, и очень неприятное. У вас тут партизаны… Ты, кажется, даже знакома с ними. Так мне мой адъютант говорил. Да и Лидер что-то такое… – Я ничего не стыдясь, честно и гордо кивнула, и он продолжил: – Они перешли реку и даже соединились с партизанами Попова. В соседнем районе мне такие претензии предъявляют, что я их не удержал у себя и не уничтожил, что стыдно становится. И понимаешь, соседи правы! Сколько мы Лесного Василия обкладывали, сколько уничтожали. Он все равно уходит. И мстит потом. За месяц у нас потери от него такие, что мне даже нечего в оправдание свое сказать. Командование обещало, если я не разберусь с ним, досрочно переместить нас на фронт, а сюда отвести на пополнение и отдых, по их мнению, более толкового Заборного. Хотя при чем тут я, не понимаю. Партизанами должны заниматься внутренние войска. Где они? Почему не ввели на эти территории? Почему армия должна работать с населением и бороться с партизанщиной? Но теперь, Василий перевалил реку. Мы все боялись, что Попов к нему переберется, и на этом все и строилось. Василий здесь схронов понаделал, он здесь все обжил. Все знает. Что ему на другой стороне делать? Никто не думал, что он в такую погоду и в такой холод форсирует в обход бродов и мостов вплавь реку. Но он это сделал… уничтожил несколько блокпостов на дорогах и вырвался в холмы. Сейчас уже с Поповым объединились. Нанесли совместный мощный удар по железнодорожным складам. Все пожгли. А на последок, когда их стали выжимать резонатор запустили. Общее число погибших с нашей стороны, больше полутысячи человек. С того района уже депешу командованию отправили, что данная акция стала возможной только по моему попустительству. Свалили с больной головы на здоровую. Вот думаю, что отвечать буду…

Я не могла ему помочь или подсказать. Да и мысль что шрамам надрали задницу партизаны не вызывала во мне ничего кроме странного удовлетворения. Наверное, я просто не отождествляла тех, кого там Василий отправлял к предкам с теми, кого я тут кормила и кому на стол подавала. Но я смогла изобразить озабоченность на лице и спросила:

– Вам сильно попадет?

Сомов рассмеялся и сказал:

– Во-первых, попадет не то слово, а во-вторых, все-таки называй меня на "ты". От твоего "вы" с тобой даже говорить не хочется. – Я улыбнулась, и он объяснил: – Говорю же, максимум что сделают, это досрочно на фронт перебросят. Там тоже все, не хорошо. Глядящие, как-то договорились с северянами, кажется за грядущие территориальные уступки, что те усилят помощь не только материальную, но и выделят значительный экспедиционный корпус. По крайней мере, наше наступление остановлено, и командование приказало готовиться к зимовке. А штаб помимо прочего уже начал планирование весенней компании. Сейчас, представляешь, когда еще и зима-то не началась и от глядящих всяких сюрпризов ждать можно!

Он выглядел изумленно расстроенным, и я ничем не в силах ему помочь просто сказала, чтобы он вызвал меня, когда закончит ужин, и я уберу посуду. Он кивнул и, кажется, с сожалением отпустил меня.

Это было месяц назад. За это время и на фронте случились неприятные для шрамов изменения, да и партизаны словно и не собирались на зиму успокаиваться. Больше того, если на фронте подтвердилось, что северяне теперь воюют на стороне глядящих, и воюют очень хорошо, тесня шрамов, где только можно, то партизаны вообще обнаглели и, захватив несколько населенных пунктов, буквально не скромничая, жили в них и удерживали. Даже показательное уничтожение одного села резонансным обстрелом, ничего не дало кроме стихийного возмущения жителей по всей волости. Ведь партизан-то в селе было от силы сорок-пятьдесят человек, а село было не маленькое. Обжитое. Не менее тысячи мирных поселян распалось в пыль по воле разъяренного дерзостью Василия командования. А партизаны, видя такое, оставили некоторые села, чтобы не подвергать их опасности и теперь имели там не скрываемую никем поддержку от местных. В общем, то чего боялся когда-то Морозов, медленно и верно набирало мощь. Василий делал все возможное, чтобы удержать поддержку простых людей. А шрамы казалось, задались целью, просто со всеми перессорится. Они еще вели себя не как хозяева в завоеванной стране, но уже и лоск и блеск мнимых освободителей с них начинал сходить. В соседней районе, в связи с активностью партизан шрамы сделали то чего от них никто не ожидал. По стопам глядящих они ввели комендантский час. Народ взвыл. Осталось только трудовые лагеря ввести, где будут работать нарушители режима и все. Готово. Новые глядящие. Но если старые, так или иначе, не вмешивались в жизнь людей соблюдающих правила и указания, то шрамы даже тут начали наступать на грабли. Они вместо рекрутерского набора решили загребать в свои ряды всех без разбору мужчин от семнадцати и до сорока пяти лет. И побежали первые недовольные, куда глаза глядят. Оставалось совсем немного, чтобы бы убегая от шрамов люди, начали присоединяться к партизанам.