Осознание ненависти

— Постарайтесь поточнее отвечать на мои вопросы, и только. Согласны?

И снова на него упал полный недоверия взгляд.

— Хорошо, я попробую.

Шердаков вздохнул.

— Расскажите, пожалуйста, о том… что вы видели. Я понимаю как вам нелегко, но…

— С самого утра меня не покидало тревожное чувство. Пропал ключ от комнаты, который я положила в карман, муж все время засыпал, ни за что не хотел вставать. Я боялась оставлять его одного, вот и заперла дверь в его комнату. Вы ведь знаете, вчера вечером он упал с лестницы и едва не разбился. Этот дом… — она замолчала и сморщила лоб, словно никак не могла вспомнить, о чем говорила. — Мне кажется, Светлана обратила внимание на мое состояние и тоже разнервничалась. Она такая, впечатлительная. Вы понимаете?

— Да-да. Горничная что-то говорила мне об этом.

— Знаете, когда мы вошли в комнату, я уже догадывалась о том, что нам предстоит увидеть, а Светлана (только не подумайте, что я обвиняю ее!) — точно знала. Григорий был мертв! — Марта Дворская заплакала. — Даже воздух в комнате был пропитан смертью!

Шердаков замер, не зная, как успокоить женщину. Она проплакала несколько долгих минут, затем вытерла слезы носовым платком.

— Не обращайте на меня внимания, — удрученно сказала она. — Я просто никак не смирюсь с тем, что осталась одна.

— Ну, что вы, — запротестовал Шердаков. — Вас окружает столько людей!

— И у вас есть дочь, — осторожно заметил Холмов.

Марта Дворская вдруг передернулась.

— Да, конечно, — она с испугом взглянула на Холмова. — Где она сейчас?

— Каролина пока ничего не знает, — сказал Шердаков. — Позже ее отвезут в город.

— Нет, я хочу, чтобы она осталась. Я сама с ней поговорю.

— Мне кажется, ей лучше уехать…

— Нет!

— Как вам угодно, но для девочки все это может закончиться очень плохо.

— Вы не понимаете: я боюсь ее отпускать. — Марта Дворская поочередно посмотрела на обоих мужчин. — Каролина любила своего отца, любила!

Шердаков хмуро кивнул и поспешил изменить направление разговора.

— Скажите, у вашего мужа были враги?

— Простите?

— Вы не догадываетесь, кто мог желать его смерти?

Ее лицо приняло чрезвычайно напряженное выражение.

— Не знаю. Григорий вел размеренный образ жизни. Практически ни с кем не общался. Любил этот старый дом и, по-моему, слишком увлекался своими мечтами.

— Очевидно, вам было нелегко с ним?

Она не ответила и снова заплакала.

Шердаков достал носовой платок и высморкался.

«Женская психология, — подумал он. — Когда-нибудь я сойду с ума от всего этого»

— Прошу вас, успокойтесь. Ваш муж убит. Но должно же быть какое-то объяснение случившемуся? Постарайтесь вспомнить, не задолжал ли он кому-нибудь слишком много?

— Нет-нет, мы всегда вовремя выплачивали проценты по кредитам.

— И никто не таил на него обиду?

— Нет, не думаю.

— Вернемся к пропаже ключа. Где вы могли его потерять?

— Даже не знаю. Может, в коридоре? Я несла в столовую чистые салфетки. Одна из них выпала из моих рук, и я нагнулась, чтобы ее поднять…

— Рядом с вами в тот момент никого не было?

— Кажется, нет. Я не обратила внимания.

— Очень жаль, — Шердаков повернулся к Холмову, как бы отдавая инициативу в его руки.

— Не замечали ли вы, кто из проживающих здесь поднимался на третий этаж? — спросил Холмов.

Марта Дворская задумалась, затем в недоумении покачала головой.

— Могу я узнать, чем вызван ваш вопрос? — спросила она.

— Да, конечно. В ту ночь, когда был убит полковник, кто-то ходил по пустому этажу. Шаги привлекли внимание Можаева.

— Вы полагаете, убийца поднялся туда раньше полковника?

— Мне понятна ваша тревога. Действительно, в тот момент, когда вы обнаружили труп, вместе с вами на этаже находился убийца.

— Все, что вы говорите, так ужасно! Смерть моего мужа. — Марта Дворская сильно побледнела и закрыла лицо руками. — И во всем виноват этот дом! Он принес мне одни страдания! Страшный, мертвый дом! Господи, как я его ненавижу! — И она с новой силой разрыдалась.

Шердаков встал.

— Пойдемте, господин Холмов. Оставим ее одну. Бедняжке просто необходим отдых.

Глава V Загадка проклятой башни

Женя открыла глаза, но сначала никак не могла понять, что с ней и где она находится. Ее окружала темнота и необычная, тревожная тишина. Дыхание Жени участилось, сердце беспокойно забилось. Она приподнялась и осмотрелась, различила контуры мебели, окон, слегка шевелящиеся занавески и вдруг сразу все вспомнила: свой приезд в старый дом, гнетущую атмосферу которого она тут же почувствовала, два страшных необъяснимых убийства, последовавших одно за другим, образы людей, почему-то пугавших ее не менее самого дома, вспомнила вечера, проведенные в одиночестве, и свои так и не сбывшиеся надежды.

Женя встала и включила свет. Скоро полночь. Значит, она спала почти два часа. Два часа не вздрагивала при звуке шагов, не замирала от волнения, причин которого Холмов никогда бы не понял. Впрочем, он никогда и не стремился понять ее чувств.