Ост-Индский вояж (СИ)

— Что узнал, Данил? Не дай Бог нас услышали!

— Ничего страшного! Могли и не услышать. Далеко уже. Ванька будет их допрашивать, — кивнул в сторону пленников.

После короткой остановки, обоз с конниками опять тронулся в путь, уже спеша и нахлёстывая усталых и отощавших коней.

В дороге пополнили запасы провианта, похоронили нескольких раненых и почти без добычи разошлись по хуторам и станицам.

---

[1] Кромы — посёлок в Орловской области. См. «Осада Кром».

Глава 2

Прошёл год, и везде стали просачиваться слухи о якобы уцелевшем царевиче и о его появлении вновь.

— И тогда было сомнительно в его подлинности, — говорил Сафрон. — Все в один голос говорили, что его убили в Москве.

— А я слыхал, что у царя было несколько двойников, и именно один из них был убит, — возражал Данилка Гриб без особого интереса.

— Леший их знает! — выругался Сафрон и тем показал, что говорить о новом царевиче нет его желания. — У нас своя жизнь. И так хлопот полный рот!

— Чего тебе серчать, друг ты мой? Жена скоро родит, ты станешь во второй раз отцом. С хозяйством справляешься. Чего тебе ещё надо? А у меня ничего нет. Я младший в семье. Кроме меня ещё трое братьев и две сестры. Мне самому надо подумать о собственной жизни. Помочь мне некому.

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что я бы не прочь снова пуститься повоевать. Не сложу голову, так хоть смогу приехать с достатком сюда. Говорят, что некто Болотников приглашает казаков в поход на Москву. Ты знаешь такого казака?

— Слыхал. Казак знатный. Я его не видел, но тоже слышал про него. Отзываются благосклонно.

— Вот и я о том же! — Гриб воодушевлённо закивал. — Подумываю присоединиться к его отряду. Уверяет, что вскоре у него будет несколько тысяч воинов. А по пути присоединяться многие тыщи. Веришь в такое?

— Чего ж там? Верю. Народ сильно забит податями и насилием всякого сброда и бояр. Ему только клич брось.

— Жаль, Лукашки нет рядом. Вместе бы сподручнее было. Всё ж друг. Ты не знаешь, где он может быть?

— Он с Черниговщины. Значит, туда и махнул. Куда ему подаваться ещё?

— Может, кого с собой уговорю из таких же гультяев, как сам.

— Ну давай, Данилка! Удачи тебе. Вертайся богатым. Тогда мы с тобой заживём на славу, даст Бог.

Две недели спустя жена Сафрона родила девчонку, но сама изошла кровью и вскоре отдала Богу душу, бедолага.

— Сильно переживаешь? — спросил Данилка после поминок, едва держась на ногах. — Ничего! Ты ещё молодой казак и легко найдёшь себе кралю. Это не мне искать красивую и работящую. Ни харей, ни ростом не вышел. Говорят, у меня злой взгляд. Это верно?

— Есть маленько, — усмехнулся Сафрон криво и недобро. — Зато ты силой не обделён. Смотри, какие плечи! А ноги кренделем, и сбить тебя трудно.

— Для девок это не имеет значения, друг. Морда нужна смазливая.

— А ты на балалайке научись тренькать. Девки это привечают. Сразу повысишься в их глазах.

— Куда мне, Сафрон! Я лучше попытаю счастья в походе. Уже скоро собираются в дорогу. С нашего хутора я четвёртый согласился ехать. Благо коня сохранил, и оружие. Не с пустыми руками появлюсь перед атаманом.

— Когда отбываешь? — спросил Сафрон с некоторым сожалением, и остановил друга, пытавшегося затянуть песню.

— Через неделю. Попрощаюсь с братами, с родителями — и тронусь. Сбор у Хопра. Там Болотников устроил себе стан и собирает воинство. Он ведь беглый холоп какого-то боярина, и зуб имеет на него порядочный. Да и на остальных не меньший. Говорят, он высоченного роста. Мне боязно пред его очи становиться. Разве что атаманом Корелой похвастать.

— А что, Данилка! Это мысль. Даже очень хорошая!

Неделя почти промелькнула в прощальных попойках и весельях. А у Сафрона померла дочка, и он вовсе опечалился, схоронив её рядом с матерью. И огромная печаль навалилась на казака. Он только пил горькую и не обращал ни на кого внимания. Неожиданно быстро собрался и присоединился к Данилке и другим казакам, собравшимся в лагерь Болотникова.

— И верно, друг, — утешал Сафрона Данилка. — В походе нет места для печали и раздумий. Ты скоро перестанешь тосковать, а коль не сложишь головы, то вернёшься с полными сумами добра дорогого и монет золотых. Вон говорил один странник, что ляхи собираются снова поддержать нового Димитрия. То будет для русского народа печаль так печаль, Сафрон.

— Война, — мрачно ответил казак, не желая особо болтать по пустякам.

— Так ведь наши исконные вороги, Сафрон! — не унимался Данилка. — Я б их сам порубал, да теперича они наши, вроде бы, союзники.

Болотников всех принимал, зорко осматривал каждого, и знакомился.

— Значит, вы воевали под началом Корелы? Знатный казак. Слыхал, он так и остался где-то на севере. Может, повстречаем. Ты, Сафрон, бери этих казаков, до десятка тебе подкину ещё, и будешь десятником у нас. Потом видно будет.

Сафрон безразлично поклонился, промолчав.

— Что с ним? — спросил атаман, когда Сафрон отошёл к лошадям.

— Схоронил жену и дочку, атаман, — ответил Данилка. — Жаль казака. Бог не соизволил облагодетельствовать его.