Остаюсь с тобой. Лайза

Кстати, говоря об Андрее… После нашего возвращения мы не прекратили общаться, часто встречались и созванивались почти каждый день. Он, несмотря на свою занятость и то, что брал академический отпуск, через год с блеском защитился, правда, диплом, как сам шутковал, убрал в Алёнкин кухонный передник и остановил свой выбор на сфере строительства, где очень даже преуспел: как показатель — гонял по городу на новеньком авто. Я даже гулял у них с Алёной на свадьбе, которая произошла к удивлению многих через три месяца после завершения нашей совместной заграничной поездки. На мой вопрос, откуда такая спешка, ведь он планировал жениться, когда разживётся собственными квадратными метрами, и в любом случае не раньше, чем через два года, дружище обосновал, что насмотрелся на мой пример и не стал противиться такому сильному чувству, как любовь. Думаю, дело было не совсем в этом, поскольку их с Алёной первенец появился на свет спустя несколько месяцев после свадьбы — точно не девять, меньше. Теперь они жили в просторной четырёхкомнатной квартире и ждали уже третьего ребёнка.

Я же не то чтобы не обзавёлся семьёй за это время, мне даже не с кем было знакомить родителей. Не было дня, чтобы я не думал о Лайзе. Особенно тяжко было в первые недели. Родители сразу заметили — со мной происходит что-то неладное, но я не говорил им о том, что меня мучает, а они не настаивали. Отец только поинтересовался, как мне заграница, сложно ли было работать, не пожалел ли я вообще о том, что съездил, и услышав мои заверения в том, что всё прошло отлично, переключился на свои обычные дела. Мама чувствовала меня тоньше. Когда накатывала просто беспробудная тоска и я часами не выходил из своей спальни, уставившись в комп или в окно, она тихо подходила сзади, вставала совсем близко, утешая материнским теплом, иногда гладила рукой по голове, но не выспрашивала, что со мной. Она стояла так какое-то время, а потом, тихонечко ступая по паласу, выходила из комнаты.

Мы только отметили наступление Нового года и проводили с родителями праздничные выходные. Я сидел на кресле в зале и переключал каналы.

— Матвей, тут тебе письмо, — раздался голос мамы от двери.

Она ходила в магазин. Из коридора повеяло холодом, следом в проёме появилась мама в расстёгнутом пальто и со спущенной с головы шалью на плечах. Она поднесла мне конверт с надписями на иностранном языке.

— Из-за границы что ли? — мама пробежалась по нему глазами и отдала мне, а сама тут же вышла, чтобы успеть протереть и убрать сапоги на этажерку, пока оставшийся на них снег не залил пол в прихожей.

Повертев конверт в руках, я первым делом прочитал, от кого оно. Отправителем оказалась Лайза. Ох! Как тяжело мне дались эти две короткие строчки на английском. С конвертом пришлось повозиться, местами отрывая бумагу по клочку, и малоформатный листочек письма, с текстом всё так же на английском языке, оказался в моей руке:

«Здравствуй, дорогой Матвей!

В твоём городе, наверное, снежные сугробы. У нас зима выдалась теплее обычного, так что я гуляю по городу в спортивном костюме и всё чаще выбираюсь к океану.

У меня всё хорошо. Центр, над оформлением которого ты трудился, давно работает и стал средоточием деловой жизни. Я продолжаю вносить свой вклад в историю этого города: появились и запущены в работу другие мои объекты. Очень надеюсь, если ты когда-нибудь побываешь здесь снова, то сможешь оценить эти преобразования знакомых тебе улиц и районов.

Желаю тебе счастливого Нового года! Пусть все твои мечты сбываются!

Лайза»

Я перечитал несколько раз и осознал, что вижу почерк Лайзы впервые. Мелкий, убористый. Из конверта на кресло выпало фото. На нём я узнал её квартиру. Лайза почти не изменилась, только плечи округлились и волосы стали длиннее; она сидела в гостиной на мягкой банкетке, в вечернем сине-сливовом платье до пола, с декольте и широкими рукавами. Густые чёрные волосы рассыпались по плечам и груди. На коленях её восседал светловолосый мальчик с голубыми глазами, пухленький такой карапуз, в плюшевом карнавальном костюмчике с крохотными сапожками. На вид ему было года три-четыре, может, чуть больше. Лайза заботливо придерживала малыша руками.

— Матюш, с кем это ты? И откуда вообще эта фотография? Я такую не помню, — раздался над моим левым ухом мамин голос.

Она, оказалось, стояла здесь уже какое-то время и разглядывала фотографию вместе со мной.

— Это не я, мам, — я не сводил глаз со снимка.

— А кто?

— Знакомая с Новым годом поздравила.

Про Лайзу я никому из близких так и не рассказал.

— По учёбе? — уточнила мама.

— Да.

— А письмо, вроде, заграничное?..

— Она давно уехала из России.

— А-а-а… — протянула мама. — Ну мальчик точная копия ты в детстве. Бывает же такое!

Мама зашаркала домашними тапочками и направилась в кухню, а я машинально поддержал беседу:

— Да, мам.

Я не выпускал фото из рук и переводил взгляд то на Лайзу, то на мальчугана. Я видел в нём…