Остаюсь твоей (СИ)

Артём сразу же напрягся и бросил вопросительный взгляд на Ясю. Ревность уже по-тихоньку точила сердце. Он думал: совладать бы с собой и не показывать Ясе, что он чувствует, когда кто-то другой оказывается рядом с ней. А потом осекся: она ведь красивая молодая женщина и за эти годы у нее могли быть поклонники, как и у него были другие девушки.

— Меня зовут Артём, — представился он.

— Приятно, — девочка первой подала руку, чем обескуражила Артема. Он ответил рукопожатием. — Малика. Можно Маля.

— Запрыгивайте, — кивнул он на машину и открыл дамам дверь.

***

— Так, а что там за дядя Вова? — поинтересовался Тёма, когда машина остановилась на светофоре. Он посмотрел на Ясю и Малику в зеркало заднего вида.

Яся только открыла рот, как дочка ее опередила:

— А это тоже мамин друг. Наш сосед. Сверху. Он нас затопил, а теперь ходит к маме с цветочками, пирожные приносит. Медовики в основном.

Артём еле слышно выдохнул и крепче, до характерного треска, сжал кожанный руль. Сейчас этому дяде Вове хотелось эти цветочки обломать и засунуть в одно место.

— А у мамы же аллергия на мед?

— Ой, а вы откуда знаете? — воскликнула школьница.

— Мы с твоей мамой вместе учились в школе. В 11 классе.

— Да ладно? — она подалась вперед и обхватила пальцами переднее сидение. — И какая она была в школе?

Уголки губ Артема задрожали в легкой улыбке. Как описать, какой была его первая школьная любовь? Прекрасной, нежной, незабываемой настолько, что даже спустя много лет его тянуло к ней как магнитом.

— Она была такой же красивой, как сейчас.

Малика, поджав нижнюю губу, повернула голову и восторженно посмотрела на мать. Та густо покраснела. Девочка снова глянула на непростого водителя и глаза ее загорелись интересом.

— А вы мне нравитесь! — ничего не стесняясь, выдала она.

— Вы мне тоже! — усмехнулся он.

— А заходите к нам на пирожки! — внезапно выдала она. — Мама с утра сделала мои любимые — с капустой.

Артем прокашлялся. Он тоже обожал пирожки с капустой, и Яся об этом знала, поэтому часто приносила их ему на СТО. Он любил жаренные, с золотистой, хрустящей корочкой и чтоб начинки побольше.

— Я вам здесь не мешаю, нет? — возмутилась Яся. — Малика, ты слишком разговорчивая сегодня. Напоминаю, ты наказана за драку. А я смотрю, тебе море по колено.

— Мааам, — заверещала девочка. — Ну я же уже извинилась. Но она меня давно булила (травила — прим. авт.), а сегодня вообще сказала, что я пацанка и должна ходить в мужской туалет. И все начали ржать.

Артём сдвинул брови к переносице и вновь посмотрел на парочку в зеркало. Яся подняла на него глаза, и столкновение взглядов было неизбежным.

— Я понимаю, это ужасно и я обязательно поговорю с директором о поведении Сауле. Но хватать ее за волосы, а уж тем более выдирать их, было лишним, — ответила Ясмина.

— А она мне жвачку на волосы приклеила. Как я теперь буду ходить? Перед пацанами неудобно.

— Пацаны переживут. Сейчас приедем домой и попробуем убрать ее.

— Так, а дядя Артём пусть тоже к нам зайдёт? Он же нас отвёз. Заслужил один пирожок. Да, мам?

— Я очень проголодался, — подыграл Артём, а самому уж очень захотелось побывать у них в квартире.

Яся лишь закатила глаза в знак безоговорочной капитуляции. Казахское гостеприимство не позволяло отказать.

***

Яся с дочерью жили в типовой советской девятиэтажке. Двухкомнатная квартира на седьмом этаже, окна которой выходили на большой парк. Едва она открыла дверь, как сработала сигнализация. Ясмина быстро набрала код и посмотрела в стоявших дверях Артёма.

— Проходите, — сказала она.

Артём посмотрел на Малику, а она взмахнула рукой.

— После вас, — улыбнулась она.

Он переступил порог и оказался совсем близко к Ясмине. Мгновенно возникло непреодолимое желание обнять ее вновь, вдохнуть аромат, провести кончиком носа по виску.

— Пардон! — его слегка задела Малика, которая на бегу сняла туфли и стремительно убежала в ванную.

— Давно вы здесь живете? — начал он беседу.

— Лет шесть. После развода жили в однушки, а потом папа умер и мы продали дом.

— Твой папа умер? — удивился он.

— Да, — кивнула она. — Семь лет как. Сердце.

— Мне жаль. Соболезную. Прости.

— Да, все нормально. Спасибо. А как мама? Как Леша?

— Мама хорошо, — улыбнулся он. — Заставил ее выйти на пенсию. Лешка в Америке, работает в «Гугле».

— Да ладно? — теперь пришел ее черед удивляться. — Какой молодец! Я помню, он обожал компьютеры, даже гулять не выходил.

— А теперь на работу на велике ездит, приложения разрабатывает. Мне сайт, кстати, сделал.

— Как здорово! Тётя Надя вами всегда гордилась, а теперь особенно. Передай ей привет, — она грустно улыбнулась, когда упомянула его маму. Он не понимал почему. Неужели она чувствует себя виноватой и перед его матерью?

— Маааама! — из ванной раздался истеричный крик. — Посмотри, что она сделала! Ужаааас! Маааам!

— Прости, пойду посмотрю, что у нее там, пока она не разнесла ванную. Проходи, пожалуйста. Зал вон там, — указала она рукой.