Остались только слезы

На его письменном столе возвышалась стопка газет. Положив на нее руку, Мованн улыбнулся.

— Эти господа вас балуют! — сказал он.

— Действительно…

— Заметьте, я нахожу их похвалы заслуженными…

— Вы очень любезны.

Он взирал на нас с умилением. Для него мы были детишками, слишком рано втянутыми во взрослую жизнь.

— С Меррер они напротив обошлись по-свински.

— И я так считаю. Успех фильма — ее заслуга. Если мне удалось создать интересный образ, этим я тоже обязан ей, ее мудрым советам, ее опыту…

Мованна мучил один вопрос. Он был хорошим психологом и сразу же почувствовал, что здесь что-то не так. Наш визит был какой-то неделовой. В принципе, когда актер, к которому привлечено внимание продюсеров, заинтересован чьим-либо предложением, он прежде всего присылает своего импресарио, чтобы обговорить условия.

— Люсия Меррер знает, что вы здесь?

Мы с Мов обменялись взглядом.

— Нет, — сказала девушка. — У нас произошла размолвка, и мы живем в ее загородном домике в Моншове…

— Размолвка… Однако вчера…

— Сугубо семейные дела! — отрезала Мов, совсем по-женски, тоном, не допускающим возражений.

Мованн почувствовал, что затронул опасную тему.

— Значит, мое предложение заинтересовало вас, Теллан…

— Да. Мне хотелось сделать что-нибудь стоящее, а вам, говорят, можно полностью доверять… Вас волнует качество и вы честный человек.

Он подавил улыбку.

— Гм, не слишком доверяйте слухам, мой мальчик, как хорошим, так и плохим…

— Однако Мованн был не тот человек, который мог надолго уклониться в сторону от дел:

— Вы сейчас у кого? — живо поинтересовался он.

— У Мов Меррер за городом.

Он расхохотался, но в его смехе прозвучало легкое раздражение.

— Я хотел сказать, у какого импресарио? Бернайма, Симуры?

— Ох… я ни у кого…

Мованн, казалось, удивился, но он прекрасно умел владеть собой.

— Значит, будем вести переговоры напрямую?

— Да.

— Сколько вы хотите?

Я взглянул на Мов. Мы не так представляли себе ход разговора…

Ему, должно быть, стало нас откровенно жаль, ибо его холодный взгляд потеплел, в нем мелькнуло дружеское участие.

Мов пожала плечами.

— Господин Мованн, вчера в восемь часов вечера Морис не стоил и трех франков… В десять часов он стоил столько, сколько самый щедрый из продюсеров готов был ему предложить…

Я был благодарен ей за помощь. В некотором смысле Мов было в кого пойти. Я узнавал сноровку Люсии.

Мованн с задумчивым видом потирал щеки, затем достал из ящика коробочку с египетскими сигаретами и закурил, одновременно отвечая на телефонный звонок…

Какой-то тип звонил ему из Рима насчет совместного производства фильма. То, что я слышал, казалось мне сложным и непонятным.

Беседа продолжалась около десяти минут. Похоже, что продюсер совсем про нас забыл. Я бросал тревожные взгляды на Мов, умоляя ее глазами взять на себя разговор о цифрах. Чтобы меня успокоить, она несколько раз медленно опускала веки.

Наконец Мованн повесил трубку.

— Прошу меня извинить… На чем мы остановились?

Он на мгновенье прикрыл глаза рукой.

— Ах, да… Я сделаю вам одно предложение. Если сценарий, который я вам покажу, вас устроит, мы подпишем на три миллиона, и вы предоставляете мне право на продажу второго фильма с увеличением до десяти, согласны?

Я потерял дар речи. Три миллиона! Сумма казалась мне чрезмерной. Это я столько стою, я, здоровый балбес, которому еще нет и девятнадцати! Мованн неправильно истолковал мое молчание.

— Мой дорогой, Теллан, сами подумайте, насколько второй фильм — рискованная для всех затея. Он либо подтверждает ваш вчерашний успех, либо аннулирует его, третьего не дано… Мы с вами словно в орлянку играем, что выпадет, орел или решка.

— А у вас есть что-нибудь на примете? — спросила Мов.

Он нажал какую-то кнопку. Вошла секретарша с унылой внешностью прилежной старой девы.

— Мадмуазель Анн-Мари, у вас есть экземпляр «Лошади спят стоя»?

— Да, месье…

— Принесите мне его!

Она исчезла так же незаметно, как и появилась.

— Сценарий готов, — объяснил Мованн. — Я искал исполнителя на главную роль. Написано по мотивам одного американского романа. Что-то там о наследственности. Потрясающе! Отец одного мальчугана казнен за убийство. Воображение парня вовсю работает и не дает ему покоя. Он уверен, что наследственность должна сказаться… В конце концов он-таки совершает убийство. А впоследствии узнает, что отец был осужден невинно!

Он с таким энтузиазмом рассказывал об этом сценарии, что я прямо загорелся.

— Отлично, я согласен.

Мованн удивился.

— Прочтите вначале…

— Ни к чему, мне уже нравится, и я доверяю вашему вкусу.

Мое поведение сбивало Мованна с толку. Его, человека, привыкшего иметь дело с финансовыми тузами и крупными дельцами, с ловкими импресарио и осторожными дистрибуторами, смущала эта сделка с двумя столь молодыми людьми. Я чувствовал, что он предпочел бы иметь дело с каким-нибудь пройдохой. Выражение его лица красноречиво свидетельствовало о том, что он в действительности о нас думает.

— В таком случае я подготовлю контракт, взяв за основу то, о чем мы с вами говорили. Загляните…

Он полистал свою записную книжку.

— …в конце недели; вас устроит?

— Э-э… да…

— Вы предпочли бы позднее?