Останется память

– Кто тебе расскажет, что он побывал в прошлом? А теперь находится в чужом мире? Все молчат.

– Не мешай, собьюсь. Итак, на последнем этапе в действие вступает коробочка с зашифрованным кодом.

– И кто этот код зашифровывал?

– Автомат, кто еще?! Один человек – одно место, вполне определенное. Оно записывается изначально, в тот момент, когда человек отправляется изменять историю.

Мои рассуждения натолкнули Костю на какую-то мысль. Он сдвинул брови и медленно, словно вслушиваясь в свои слова, произнес:

– Хорошо. Другой вариант. Я отправляюсь к тебе, а ты – ко мне. Поменяемся местами. Генетический код у нас один. У меня будет твоя коробочка, а у тебя – моя. Твой автомат и не заметит разницы. В нас, я имею в виду. А миры получатся иными.

– И какая мне в этом выгода? Что мне делать в твоем мире? – я устал препираться с Шумовым. Его энергия подавляла. Хотелось заткнуть уши и завалиться в кровать, чтобы никого не видеть и не слышать.

– Да что хочешь! – Костя, придумав новый вариант, закинул руки за голову и откинулся на спинку стула. – Полная свобода! Масса возможностей! Для человека с амбициями – сущий рай!

– То-то ты оттуда бежишь.

– Не в этом дело! – Костя продолжил меня убеждать. – Я – человек искусства! Вольный художник. А у нас – прагматизм, деньги. Мне просто тяжело. Никакого стимула для творчества. Ноль эмоций, ноль вдохновения. Болото.

– У нас в этом отношении примерно так же, – остудил я Костин пыл.

– Нет, друг, ты не прав. Художнику важно что? Впечатления! Разнообразный опыт! Который можно потом интерпретировать в произведение искусства. Нет опыта – нет ничего. Ясно?

– Да ясно… Давай, завтра продолжим. У меня глаза слипаются.

– А не убежишь? – с подозрением спросил Костя.

Отвечать я не стал. Махнул рукой и побрел в свой номер.

Шумов сумел меня уговорить.

Наверно, ничего странного в этом не было. Я всё-таки понимал его, а он меня. Приводимые им доводы не казались значимыми. Убеждала интонация. Шумов действительно не мог больше находиться в своем мире. Он и в прошлое подался, чтобы изменить мир, который выдавливал из него остатки человечности, словно зубную пасту из почти пустого тюбика. Я не видел существенной разницы между нашими мирами. Мне было всё равно. И это меня даже слегка пугало. Неужели не существует того, что мне дорого, или тех, кто мне дорог в моем мире? Люда? Но ее образ как-то потускнел, заслоненный Дашей. Друзья? Скорее, приятели, с которыми можно провести выходные, но не станешь рассказывать что-либо серьезное и действительно важное. Я не смог вспомнить человека, который пожалел бы, что больше меня не встретит.

Наверно, именно этот момент и решил дело в Костину пользу. Он обрадовался. С чувством хлопнул меня по плечу и принялся витиевато объяснять, что оставшееся время нужно провести с неизменной пользой. Иначе потом мы оба будем жалеть о неиспользованных возможностях.

– Ты о чем, Костя?

– Об информации, – ответил он. – Конечно, кое-что можно взять из Сети, но личные впечатления гораздо важнее.

– Ну, давай. Тебя что-нибудь конкретное интересует или общие впечатления?

– Сначала общие, – Костя на секунду поджал губы. – А потом уже частные.

– Хорошо. Скажем, вопрос "Как пройти на улицу Декабристов, я там живу?" насторожит любого.

– А ты действительно там живешь?

– Да. Адрес после запишу, выучишь. И пользоваться лучше картами города – они почти у каждого перекрестка стоят.

– Стоят?!

– Ну, стенды стоят такие, прозрачные. В них висят карты с прилегающим районом и стрелочкой "вы находитесь здесь".

– Я уж лучше спрошу, чем по карте.

– Вот этого и не надо делать! – я поднял вверх указательный палец. – Ну, не принято у нас спрашивать. Только в самых редких и экстраординарных случаях. Тебе ответят, конечно. Но подумать могут что угодно.

– Допустим, – Костя сомневался. – А еще что? Как с людьми общаться?

– Никогда не заговаривай первым, – выдал я.

– Чего-то знакомое…

– Это – классика. Которая в данном случае очень даже к месту. И вообще – ты сам меня просил рассказать. Вот и слушай.

– Ерунда какая! – отмахнулся Шумов. – Я совершенно другое имел в виду.

– Костя, ты будешь учиться жить заново. Это другой мир, совершенно не такой, как ты привык. И не надо ссылаться на то, что ты побывал в прошлом и всякого навидался. Не забывай – ты придешь на мое место. Не на десять минут, а жить! И много кто узнает тебя. А вот ты их – нет. Со стороны будет казаться, что у тебя амнезия. И, кстати, вначале можно придерживаться этой версии. Еще можешь ссылаться, что там, где ты был, тебе почистили память.

– Придумаю, – перебил меня Шумов.

Я кивнул. Не мне учить себя, как выглядеть естественным. Но был еще один момент.

– Тебе надо запомнить некоторые имена. Павел Варламов. Именно он затащил меня в это путешествие. Какие цели он преследовал – я не знаю, могу только предполагать. Чего-то мне кажется, что не очень благородные, и одним желанием знать о прошлом тут не ограничилось.

– Разберемся.