ОстанкиНО

Ксюша гладила и подёргивала себя за клитор.

Сладкая, щемящая боль прокатывалась по телу.

Бесспорно она есть!

Когда же падала в атласную постель, начиналось самое гадкое – небытие! Проклятый сон отбирал все доказательства жизни.

Она включала яркий свет, врубала телевизор. Обкладывалась кричащими газетами и журналами.

Да вот же она! Вот!

Приносит пасхальные яйца в камеру Ходорковского. Обсуждает насущную проблему перемены пола с Анжелиной Джоли. Помогает на яхте поднимать алые паруса самому Абрамовичу.

Заснуть её заставлял лишь ужас перед лиловыми от недосыпания кругами под глазами и сбитой речью.

На фото не всегда подретушируют, а из ящика вырежут.

2.

В одно прекрасное весеннее утро, по пути в элитный массажный кабинет, Ксюшечка приметила нечто странное, загадочное.

Попросила водителя остановить линкольн, подошла к газетному развалу.

Да это же просто кошмар!

Ни с одной обложки глянцевого журнала на неё не глядела она сама, курносая Ксюша Собак.

– Что такое? Где я? – спросила она киоскера, седую женщину с трясущейся от болезни Паркинсона головой.

– «Московский комсомолец», «7 Дней»? – вопросительно уставилась на нее старушонка.

– Где?! – девушка гневно топнула ножкой. – Где на обложке Ксюша Собак?

– Ой, эта глупая Ксюша? – усмехнулась подслеповатая бабуся. – Вы разве не знаете? Журналисты объявили ей мораторий.

– То есть? – внутри всё помертвело.

– Надоела эта красотка. Больше со своей лошадиной челюстью она никуда не попадет.

Ксюшечка развернулась на шпильках к линкольну.

– В Кремль! – приказала она водителю.

Разгневанно вбежала в кабинет президентского пресс-атташе.

– Роман Сигизмундович, – сбиваясь на хрип, произнесла она краткий спич, – в какой стране мы живем? У нас демократия или где? А свобода слова? А я?..

– Ксения, успокойтесь, – плотный человек в ярко красном галстуке выплыл из-за стола.

– Где я на обложках?

– Вас и на ТВ нет, – пресс-атташе с хрустом потёр свой лысый череп.

– Да это же вселенский скандал!

– Не спорю, – отреагировал Роман Сигизмундович, вдруг широко улыбнулся: – Но первую скрипку тут играют деньги.

– Какие деньги?

– Рубли… Доллары… Евро… – плешивый властитель энергично стал курсировать по кабинету. – Миллиардер Павел Слёзкин накатил всем СМИ кругленькую сумму.

– Слёзкин? Тот самый? Это ему зачем?

– Цитирую дословно. Его послание СМИ. Только не обижайтесь, – пресс-атташе смущенно откашлялся. – «Я, Павел Слёзкин, буду покрывать все ваши убытки от запрета показа этой девицы с лошадиной челюстью. Каждый месяц я кроме того обязуюсь выплачивать солидный бонус».

Ксюша плюхнулась в глубокое кожаное кресло.

По лицу заструились жаркие слёзы.

Но взяла себя в руки:

– Роман Сигизмундович, у вас же есть административный ресурс. Надавите!

– Ничего не могу сделать, – развел руки президентский холуй. – Сами понимаете – демократия…

3.

День, который Ксюша приговорена была провести, грозил стать отвратительным до последней секунды.

Водителю линкольна она велела ехать домой. А там принялась судорожно перещелкивать ТВ-каналы.

На российских её начисто не было. Лишь пару раз мелькнула на зарубежных. В чужих странах она не пользовалась бешеной популярностью.

С отчаяния напузырила в ванну лавандовый шампунь, соскользнула в воду. Раньше казалось – вот он рай! Мраморная ванная, ароматная пена, вездесущая Собак. Сейчас же по её худенькому телу прокатился ледяной ужас. Почудилось, что вода растворит её без следа. До последней молекулы. В СМИ её уже почти нет, значит, никогда и не было.

Ошпаренной кошкой вылетела прочь. Горло передергивала судорога.

Залезла под байковое одеяло, но все равно трясло от холода.

А вдруг это одеяло – её смертный, погребальный саван.

Её нет… Осталась лишь желтая мумия. С лошадиной челюстью.

Споткнувшись, кинулась к журнальному столику.

Да вот же она! Вот!

Деловая, игривая, развратная, гневная, соблазнительная…

С Путиным, папой Римским, Майклом Джексоном, Басковым, Шварценеггером, матерью Терезой…

Ведь было же, было!

Было… Только архив… Даже для подтирки и то не годится…

«Слёзкину звонить! Самому! Срочно!» – озарило молнией.

4.

Павел Иванович терпеливо выслушал сбивчивый Ксюшин рассказ.

– Где я живу, знаете? – только и спросил он в трубку.

– Ну, конечно. На Рублевке. Об этом в каждой газете.

– Приезжайте.

Линкольн домчал Ксюшу к магнату за двадцать минут.

Вот и знаменитый дворец из афинского мрамора. Огромные, пуленепробиваемые витражи. Японский садик с цветущими сакурами. Пантера на серебряной цепи.

Павел Иванович оказался молодым, подтянутым мужчиной. Одет решительно просто. Вельветовый костюм с костяными пуговицами. Легкие шлепанцы из козлиной кожи.

– Значит, вот вы какая, Ксюша Собак?!

Миллиардер вплотную подошел к девушке. Пощупал её за худенькое плечо.

– А ваша знаменитая лошадиная челюсть не такая уж большая… Даже милая…

– Добить решили? – заплясали Ксюшины губы.

– Почему вы так любите телевидение, прессу? – вопросом на вопрос ответил олигарх.

– Я же вам говорила. Когда обо мне молчат, меня нет…

– Об этом мне приходится только мечтать, – угрюмо вздохнул олигарх.

Павел Иванович вдруг погладил Ксюшины острые груди, поцеловал в нежную шею.