Останний день

— Мы собрались тут для того, чтобы нас обсудить? — уточнил я — Просто я ехал на тихий семейный обед, именно так на прошлой неделе декларировалось данное мероприятие. В плане еды все совпадает, но вот остальное я уже не раз слышал, и еще когда принял сказанное к сведению. Более того, я даже признателен за то, что мой любимый папа никогда не стеснялся в выражении эмоций и слова не подбирал. Что ты на меня так смотришь? Да, представь себе, признателен. Я только потому самим собой и стал, скорее всего.

— А девочке той, что по твоей милости в инвалида превратилась, тоже благодарен? — негромко поинтересовался отец — С ней как? А тот парень, машина которого в гармошку вместе с ним чуть не превратилась? Может позвонишь ему, скажешь «спасибо»? Просто они свои жизни чуть не отдали для того, чтобы ты самим собой стал.

Мама тихо охнула, Юлька с ненавистью глянула на моего родителя, вновь окутавшегося клубами дыма, дядя Сережа же тихонько прогудел, как огромный шмель:

— Толя, зачем? Было и прошло.

Было. Верно, было. Все было — пустая набережная, приятный шум в голове, тот, который появляется после изрядного количества хорошего виски, зашкаливающий в крови адреналин, не перегоревший после трех заездов на стрит-рейсинге, красивая, беззаботно смеющаяся глазастая девчонка, сидящая рядом и навевающая мысли об очень приятном завершении этой прекрасной летней ночи.

А потом случилось то, что случилось. Удар, скрежет, еще один удар, на этот раз о чугунное ограждение набережной, истошный визг моей спутницы, подушка безопасности, скрывшая от меня сероватый московский рассвет, боль в груди, — это тоже все было. Оно, конечно, хорошо бы все отмотать назад, не жать тогда на газ, остановиться на мигающем светофоре, как и положено, только вот нет у истории сослагательного наклонения.

И ведь до сих пор не понимаю, откуда выскочила та «тойота». Убей не понимаю. Да, я той ночью крепко надрался, не спорю, но точно помню — на повороте никого не было. Могла бы прояснить дело видеорегистратор из моей машины, но тогда, понятно, мне было не до него, а после он исчез как из вещдоков, так и из материалов дела, как, впрочем, многое другое. А потом и дела не стало как такового.

В чем-то отец, конечно, прав, я не спорю. Но вот только знал бы он, сколько раз я то утро снова и снова проживал, крик своей пассажирки слышал, из машины выбирался, размазывая кровь по лицу и пытаясь понять, что вообще произошло, смотрел в бессмысленно-пьяные глаза Сивого, который рванул на своем «ламборджини» за мной через перекресток. Ночь за ночью, раз за разом, снова и снова. Проживал, и ничего не мог изменить.

Нет, это не рефлексия, как могло бы показаться, и не крокодильи слезы задним числом. Сделанного не воротишь, тем более что все закончилось не так трагично, как говорит отец. Никакой инвалидности у той девчонки в помине нет, спасибо достижениям швейцарской медицины. Мало того, она в Лозанне умудрилась какого-то ординатора охмурить, после вышла за него замуж и живет-поживает припеваючи. Впрочем, с тем «парашютом», что эта милашка от моей семьи получила, не ей будущее швейцарец-медик обеспечил, а она ему.

Что до парня, с машиной которого я столкнулся, так и он в накладе не остался. Сотрясение мозга, десяток царапин — вот и все, что на его долю перепало. А еще новая БМВ в люксовой комплектации. К тому же этот бедолага тогда больше моего, кажется, перепугался, по крайней мере, когда мы вытаскивали через водительское сиденье залитую кровью девчонку, он знай бормотал:

— Я не виноват. Я не виноват.

А отец… Не уверен я, что ему прямо уж вот так этих ребят жаль. Не уверен. Не случись тогда там, на перекрестке набережной, невесть откуда взявшихся журналистов из одного очень популярного новостного интернет-портала, да заключаемой в те же дни сделки с немцами, которые очень щепетильно относятся к репутации потенциального бизнес-партнера, в том числе и личной, то может, и разговора того самого не было бы. Или был, но другой, без тех слов, которые вбили между нами клин.

Но, повторюсь, все случилось так, как случилось. Да и то утро для всех давным-давно стало воспоминанием, даже для его непосредственных участников. Заглядываю я в инстаграм той девчонки иногда, смотрю на фотки двух детей и виды из дома на Альпы. Да и парень доволен жизнью, правда машину ту, что ему в качестве компенсации он продал почти сразу, и купил себе тачку попроще и подешевле. Про Сивого вообще можно даже и не упоминать.

Все всё забыли, кроме меня. А я помню и то, что случилось на набережной, и то, что произошло после, через неделю, когда я вышел из больницы и приехал домой. Последнее, пожалуй, даже куда лучше, чем первое.

«Захребетник», «Ты пальцем о палец не ударил в этой жизни», «Ты нам слишком дорого обходишься», «Ты позоришь нашу фамилию», «Ты бесполезное существо. Не человек, а существо».

Сейчас, по прошествии лет кое с чем я, пожалуй, соглашусь. Не со всем, разумеется, «существо» это уже перебор, но отчасти отец был прав.