Останови моё безумие

***Удивительно, но брат заказал все мои любимые блюда: солянка с грибами на первое, жареная утка на второе, в качестве десерта было выбрано мороженое, но только для Лизы. Мой внимательный братик помнил даже то, что я не переношу сладкого, в том числе и мороженое.  По правде сказать, я была очень голодной, сказывалось то, что я пропустила обед, но я с лихвой компенсировала желудку свою дневную забывчивость, попробовав все вкусности, что потрудился заказать Влад.

Никто не спешит терроризировать меня на предмет забытого коммуникатора, кучи пропущенных и непринятых вызовов, среди которых, возможно, были звонки и от родителей, что наверняка доставило им лишнее беспокойство. Но меня не трогают, не задают вопросов и не требуют ответов, поэтому ужин проходит в молчании и относительном спокойствии, так что мы все могли полностью отдаться процессу принятия пищи и насладиться по-настоящему шикарным ужином и довольствоваться обществом друг друга. После ужина очень дружно, втроём все вместе перемываем посуду, впервые за моё пребывание в этом доме это занятие приносит мне почти удовольствие, и именно на кухне между нами завязывается разговор. Но говорит Лиза совсем не о том, чего я так боялась на протяжении всего вечера. Она, похоже, снова забыла про свои обязанности старшей сестры и вспомнила, что сегодня стала сотрудницей у очень привлекательного мужчины. Не обманывая её ожиданий, сама начинаю выспрашивать подробности относительно её собеседования, и сразу же на меня обрушивается шквал нескончаемых восторгов и многозначительных жестикулирований. Краем глаза отмечаю точно такую же реакцию Влада на ещё не успевший начаться монолог сестры, а насчёт то, что это будет монолог, у нас у обоих нет никаких сомнений.

— Меня приняли, — начала свой рассказ Лизка, — теперь я  личный секретарь-референт Анатолия Захарского. — Конечно же, мою сестру приняли на работу, как же могло быть по-другому, пусть и не по специальности — она у меня квалифицированный педагог по русскому языку и литературе, но надо признать, хоть и косвенно, но её нынешняя работа имеет к её образованию некоторое касательство. — Испытательный срок в десять дней, — продолжает сестра, когда мы возвращаемся в гостиную, — затем оформление документов, и я буду официально зачислена в ряды сотрудников предприятия «Карусель» по организации праздников и всяческих торжеств. — Я даже улыбнулась, с весёлым нравом моей старшей сестры быть педагогом весьма непривычная затея, а вот работа на фирме по устроению праздников — самое то. — Фирма пока молодая, с небольшим стартовым капиталом, но Анатолий очень талантливый, и я уверена, что совсем скоро мы уже будем расширяться, — да, определённо, это фамильярное «Анатолий» и «мы» меня смущает, но пока не буду напрягать Лизку своими замечаниями.

— Рада за тебя, — вместо логичного хихиканья, искренне поздравляю сестру.

— Звучит действительно здорово, и ты молодец, — присоединяется к моим словам наш старший брат. Чувствую, что тема об устройстве на работу закрыта, и мы плавно возвращаемся к тому, с чего начали, даже телевизор не включаем.

— Мира, ну в самом деле, — принимает серьёзный вид сестра (надо же, а минуту назад я была готова поспорить, что она уже и думать забыла о моей нерадивой забывчивости), — зачем тебе нужен телефон, если ты не носишь его с собой и не удосуживаешься проверять журнал вызовов. Я уверена, что даже после того, как мы вернулись, ты не сделала этого. — Мне остаётся только покаянно опустить голову. — Владик так переживал, что ты не берёшь трубку, что отменил свои дела, забрал меня со встречи и мы как угорелые примчались домой. — Я ещё ниже опустила свою головушку. — А ты небось, как всегда, упивалась своими картинами! Что на этот раз малевала? — как-то небрежно спросила она. На меня это подействовало, как всегда, будто ржавым гвоздём по стеклу, именно так Лиза относилась к моей страсти к рисованию. Знаю, что и родители не воспринимали моё стремление всерьёз, но они хотя бы не относились к нему с открытой неприязнью. Но я промолчала, я опять промолчала, ушла в себя, теперь уже не намереваясь оправдываться, или объяснять сестре своё поведение. Нет я не обиделась, я привыкла, как привыкла ко многому иррациональному в своей жизни.

— Ты рисуешь? — хрипловатый удивлённый голос брата вывел меня из моих переживаний.

— Немного, — рассеянно отвечаю я.

— Немного? — слышу насмешливый голос сестры. — Да она рисует всё и вся. Вообще ничего и никого не видит вокруг, когда сидит за своими картинками, — снова делает мне больно своей желчью, а я снова молчу, отводя взгляд и сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Понимаю, что слёзы не особенно ждут моего разрешения, чтобы увлажнить мои щёки,  поэтому поспешно встаю под самым разумным предлогом.

— Я позвоню маме...

Ты такой тёплый

ВЛАД