Останови моё безумие

- Алоо, скорая?! У моей сестры сердечный приступ. Прошу вас выезжайте немедленно. Посёлок «Динария», четвёртый коттедж. Калнышева Мирослава Сергеевна. – Не давая вставить и слова оператору, быстро проговариваю адрес, обрисовывая ситуацию. У меня нет другого выхода, я нахожусь слишком далеко, в, почти неадекватном состоянии, веду автомобиль с нарастающим страхом – не успеть.

- В каком состоянии пострадавшая? – задаёт самый глупый вопрос женщина с противно-спокойным голосом. Я ничего лучше не мог придумать мне нужно было взять себя в руки и не закричать на, ни в чём не повинную, женщину.

- Простите, - по слогам процедил я слова сквозь плотно сжатые зубы. - Я нахожусь в дороге, сестра позвонила мне и сказала, что у неё начался приступ, у неё врождённый порок сердца, недавно у неё уже был приступ, тогда, она теряла сознание, в каком она состоянии сейчас, я не в курсе, - последнюю часть своего рассказа не сдержавшись, я высказал более грубо. Видимо женщина поняла моё состояние, потому что никак не отреагировала на моё поведение.

- Хорошо. Бригада через пятнадцать минут будет на месте. Там есть, кому открыть дверь? – задаёт она очевидный вопрос, на который у меня нет ответа. А вдруг? – с ужасом представляю, что Мира снова потеряла сознание и не реагирует на окружающий мир.

- Попросите охрану выбить дверь, пожалуйста, - умоляю я.

- Хорошо, - коротко и не возражая мне, отвечает женщина, перед тем как разъединится.

Дальше всё происходило на автомате, на сильно замедленном автомате, пробок, слава Богу, не было, но дорога от этого факта не стала ближе, я всё равно двигался сумасшедше медленно, всё равно не успевал. Наплевав на все существующие и не существующие правила дорожного движения, я мчался, казалось бы со скоростью света, но мне всё равно казалось, что я не еду, а плетусь, плетусь невыносимо медленно, чтобы добраться, наконец, до чёртова дома.

Дорога, которая не желала кончаться, этот мокрый слякотный асфальт, местами заледенелый и скользкий, затрудняющий движение и тенящий новые препятствия на моём пути, бесконечно раздражал и вынуждал меня выражаться не самыми приятными словами. Я оскорблял всех и вся, громко и чётко, не потому что желал быть услышанным, а потому что не мог стерпеть боль, разрывающую меня изнутри и требующую выхода наружу.  Я не давал отчёт времени, было важно только одно – быть дома, оказаться рядом с Мирой. Только эта мысль заставляла мои руки мёртвой хваткой вцепляться в руль и сохранять управление автомобилем…

***

Ворота были раскрыты, во дворе стояла машина скорой помощи с включенной цветомузыкой мигалки, которая, странным образом, приковывала мой взгляд на те секунды, что ушли у меня, чтобы выйти из машины и ватными ногами направиться в дом мимо этой непомерно огромной машины. Почему-то теперь, когда я был совсем близко, ноги и разум отчаянно сопротивлялись моим инстинктам скорее оказаться внутри, и мои шаги были совсем несмелыми, даже какими-то детскими. Оставляя позади распахнутую входную дверь, я оказался в коридоре собственного дома и до меня начали доноситься приглушённые голоса, прорываясь через моё затуманенное сознание, их было слышно как из закрытого пространства. Но именно эти голоса вернули меня в реальность, мои ноги снова стали моими, а разум набатом твердил – МИРА! Я как угорелый ворвался в комнату сестры, подлетая к кровати на коленях, я уткнулся в живот сестры, не сдержав радости от облегчения – она была в сознании. Её слабая рука зарылась в мои волосы, мягко пропуская их через свои пальцы, слабые движения, полные немой нежности, и такой же слабый шёпот:

- Ты пришёл? – это был не вопрос, а утверждение, в котором проскальзывала … радость?

Подняв голову, чтобы посмотреть на сестру, я только сейчас заметил что на изгибе локтя у Миры вставлена капельница, я поднял глаза выше и заметил посторонних людей, также присутствовавших в комнате, я не заметил их в первый момент, да я ничего бы не заметил – МИРА, только МИРА и никого больше. Нужно было встать, и я встал, ноги снова были чужими, но теперь мне некуда было идти, я понял взгляд мужчины, очевидно врача, неотрывно следящего за мной и не проронившего, ни слова с момента моего появления. Мы прошли в гостиную для разговора наедине, и седовласый мужчина, примерно одного с моим отцом возраста, принялся расписывать клиническую картину заболевания моей сестры, на полуслове обрывая во мне задатки накопившихся несчетного количества вопросов.