- Она была беременна, когда отец уехал из города и уже тогда, она принимала наркотики,… никто не знал. Мать запретила родителям, извещать папу, а когда родился я, отец уже был женат на тёте Нине, в то же время бабушка узнала о маминой зависимости, и уже никто не хотел, впутывать в такую жизнь моего отца. Мать отказалась от меня в роддоме, поэтому меня забирали бабушка с дедушкой. Они меня и воспитывали, заменяя отца с матерью. – Он вновь остановился, будто не мог вспомнить последующие события, но я уже знала, что всё его детство отпечатано алыми буквами, и почти не дышала, с замиранием улавливая каждый звук, исходящий от брата.
- Я не помнил её…. Она вернулась в мою…, в нашу жизнь, когда мне было три…. И даже не взглянула на меня, я ей был не нужен, Мира, совсем не нужен. – Влад резко развернулся ко мне, и смотрел на меня горящими глазами и всё равно я видела в них только – боль, боль и боль… Моё сердце сжалось, но я не двигалась, он не позволил мне, не хотел этого.
- Она приходила ещё, всегда, когда у неё заканчивались деньги, и не замечала меня, - голос его выровнялся и он провёл ладонью по лицу, шумно вздыхая, - это было больно, но только вначале, - а я чувствовала, что ему больно до сих пор и намного сильнее, чем было когда-то давно…- Когда мне было семь, она снова пришла к нам домой и это я открыл тогда ей дверь, казалось она изменилась, очень, была спокойной, даже вялой, не просила денег, сказала что всё закончилось, что она лечилась, долго, и теперь хочет жить с нами, если родители позволят. Бабушка её простила, дедушка смолчал. В этот раз она, однажды, пригладила рукой мои волосы и тихонько поцеловала меня в лоб. Она жила с нами одиннадцать дней, одиннадцать дней до того, как собрала все бабушкины драгоценности и… ушла. А на следующий день нам позвонили из морга и пригласили на опознание её тела. Она умерла. Её нашли в сточной канаве с использованным шприцем в сжатом кулаке.
- Влад, - я не сдержалась, слёзы беззвучно пролились, но я не сдержалась.
- Нет, Мира, нет… - он жестом прекратил мою попытку приблизиться к нему и продолжил, казалось, невозмутимо:
- Дедушка не пережил этого, у него случился инсульт прямо в больнице. И бабушка в один день хоронила и мужа и дочь. Я не плакал, не смог… Она сильно постарела тогда, её красивые волосы стали такими же белыми как твой снег за окном, - он невесело усмехнулся, проглатывая воспоминания и слёзы своей бабушки.
- Без матери,… - жить стало спокойнее, без дедушки - больнее… У бабушки стало чаще прихватывать сердце, она ничего не говорила мне, пытаясь окутать меня пеленой своей заботы, скрывала, что ей приходиться горстями пить таблетки и не ходила к врачу. Но мы жили хорошо – она любила меня. – Он снова заперся от меня, закрывая лицо ладонями, - Мне было пятнадцать, когда это случилось. Я был в школе, на спортивных соревнованиях, когда меня неожиданно вызвали к директору и предупредили, что я срочно должен идти домой. Я помню, что он хотел сказать что-то ещё, но не успел, я уже со всех ног бежал к дому, и всё равно…, всё равно не успел. Бабушку увезла скорая, но умерла она дома, на кухне. В тот день она готовила мне блины…
- Влад… - я не стала ждать, когда и в этот раз брат оттолкнёт меня, поэтому рывком поднялась со стула и бросилась к нему в объятия. Он не заслуживал этого, никто не заслуживал. Я крепко обнимала его за талию, утыкаясь носом в грудь, пропитывая его рубашку солёной влагой, чувствуя, как он сжимает мои плечи, я плакала, плакал и он. – Мне так жаль, Влад, так жаль, - шептала я, чтобы ощутить, как он отрицательно качает головой, бессвязно шепча мне в ответ:
- Нет, Мира, нет,… Не надо, я не жалею. Так надо было. Я просил прощения, я попросил у бабушки прощения, сегодня. Она простит, я знаю. Я хочу, чтобы она простила. Так надо было, чтобы была Ты, чтобы я тебя встретил, чтобы нашёл. Мира, так должно было быть. – Он неожиданно замолчал, легко касаясь солёными губами моих волос, не отрываясь и не отталкивая…- «Я так сильно люблю тебя, братик…так сильно люблю», - то, что я безумно хотела, но не смела произнести вслух.
Мечты сбываются