Останови моё безумие

Уверена, что очень долго я пробыла возле окна, но время тянулось ужасно медленно, мне пришлось вернуться в кровать, иначе я рисковала снова окунуться в усталость. Я и не думала ложиться спать, этого нельзя было делать, потому что я должна была дождаться брата – я не виделась с ним со вчерашнего дня.

Я не смогла удержать веки открытыми достаточно долго и задремала, поэтому когда мне удалось побороть своё сонное состояние и резко открыть глаза, дома всё стихло, а так и оставшаяся отдёрнутой штора не скрывала темнеющего стекла, значит, было уже довольно позднее время. Я не спеша поднялась с тёплой постели и бодрствующий холод обнял мои открытые плечи. Мягкий ворс ковра приглушал мои шаги, я вышла в коридор и прошла в кухню, знала, нет, чувствовала, что Он там.

- Привет, - спросонья мой голос показался мне хриплым и искусственным, но Влад, сидевший за столом, скрывая лицо в ладонях, услышал меня, а это было самым главным.  Я не поверила тому, что видели мои глаза – его всегда прекрасное, строгое лицо, с львиной долей усмешки взирающее на окружающих, сейчас было чужим, будто и не Влад вовсе смотрел на меня потухшим взглядом, а в его карих глазах, так невероятно похожих на мои именно сейчас, плескалась ничем не прикрытая боль. Более не имея сил сдерживать подступающие к горлу слёзы, я ринулась к нему, безответно обнимая его за плечи.

Прошла, наверное, минута, нет-нет, я ошибаюсь, прошёл очень долгий час, а может,… прошла целая вечность, прежде чем я почувствовала на спине его тёплые ладони и ощутила шумный вдох на своей шее. Мы снова молчали, так долго, как это было нужно ему, как нужно было нам обоим…

- Спасибо, - прошептал он мне в волосы, не обнимая крепче, но и не отпуская меня.

- За что?

- За то, что вернулась, за то, что рядом, за то, что ты есть, - без запинки, не задумываясь, продолжил он.

- Где ты был? – единственный вопрос, который мучил меня весь день

- … - молчание. И я молчала, не знала, что гложет его, но хотела, чтобы он поделил свою боль на нас двоих.– Я был на кладбище. -…. И снова я ничего не ответила…

- В этот день умер самый дорогой мне человек…

Я замерла, не дышала и не говорила, - не могла. Поэтому сама не осознала, как с моих губ сорвалось:- Твоя мама?Влад неожиданно ослабил хватку своих рук, а потом и вовсе высвободился из моих объятий. Даже не взглянув на меня, отошёл к столу и теперь я не видела его лица, не чувствовала его эмоций, только отчужденность, он не хотел об этом говорить… со мной?

Я не осмелилась вновь подойти к нему, но и не смогла вынудить себя сдвинуться с места, к которому была пригвождена невидимыми цепями.

- Моя мать была наркоманкой… - прозвучал его голос, вмиг он показался мне пугающе громким, раздавался эхом, оглушал, а я по-прежнему молчала, но Владу не нужно было моих ответов, дальше его голос неожиданно стих и теперь я слушала размеренный баритон брата с неуловимой хрипотцой, такой, каким я привыкла его чувствовать.

- Четырнадцатого января, девять лет назад, умерла моя бабушка Варвара  –  единственный близкий мне человек… - я слушала брата и слышала его глубокие вздохи, ему сложно было говорить, но теперь я понимала, что он хочет высказаться, хочет рассказать мне о своей жизни –  другой жизни. Ведь он говорил о своём прошлом впервые, и я почему-то знала, что раньше никому не была доверена эта история – его история, и никому не будет доверена впредь…

- Отец с матерью учились на одном факультете в институте, там они и познакомились, – неторопливо начал он. –  Отец был робким провинциальным парнем, как рассказывала бабушка, а мама…, мама жила полной жизнью. Наверное, отцу в ней это и понравилось. Бабушка говорила, что он был очень культурным и воспитанным и ухаживал за мамой, всё время боясь, что она его бросит. – Влад крепко сжал столешницу, после этих слов. А я видела как напряглись его пальцы, вены на руках вздулись, и мне было больно, но он только начал свой рассказ, а я не смела его прерывать, сделав лишь недолгую паузу чтобы собраться с мыслями, он продолжал:

- Она так и сделала  –  она бросила его, когда отец сделал ей предложение. Отец  после этого перевёлся в другой институт и вернулся в свой родной город.  – Влад замолчал, надолго, я не знаю, сколько длилась эта тишина, вынуждавшая меня смотреть в спину брата и глотать скапливающуюся в солнечном сплетении непереносимую боль.

- Я помню её, - он говорил очень тихо, совсем хрипло, но я всё слышала, словно высекал каждое слово в моём сердце, изрубцовывая его такими же шрамами, какими была покрыта и его душа. – Она, вероятно, была красивой когда-то, но я помню её совсем другой – испорченной женщиной с синяками под глазами на впалых щеках. У неё был мёртвый взгляд и она не была матерью, она не была моей матерью… - его голос дрожал, а мои руки начинали трястись:

- Влад! -   это вырвалось против моей воли.

- Не надо Мира,… пожалуйста, - меня остановил обречённый упавший голос, низко склонив голову, Влад словно хотел отгородиться от меня, и не находил в себе сил.