Остановись, мгновенье, ты ужасно

– Ты что, Федор. Хочешь на свою жопу приключений. Васильков не разрешит его взять в разработку, – недоверчиво проговорил Грек.

Но Туманов только усмехнулся.

– А мы и не будем брать его в разработку. Не будем прослушивать его телефон. Мы сделаем по-другому.

* * *

Павел Николаевич Ефимцев удивил жену, сказав, что после завтра они улетают на отдых в Турцию.

– Что вот так сразу? Мы же даже это с тобой не обговаривали? – недоумевала жена. Все получилось так неожиданно.

Павел Николаевич с улыбкой посмотрел на супругу. Стройная, грудастая красавица, она едва тянет на двадцать три. Он в сравнение с ней, все равно, что потерявший свою стать мерин, рядом с молоденькой кобылкой. Разве ей такой муж нужен. В материальном плане – да. Должен же кто-то обеспечивать кобылку деньгами. Вот он и обеспечивает и за это получает от жены ласку. Но с горечью для себя Павел Николаевич стал все больше сознавать, что в сексе он не удовлетворяет супругу. Частые волнения отразились не только на повышение кровяного давления, но и на сексуальных желаниях. Они пропали.

Но теперь все будет по-другому. Морской воздух укрепит его здоровье. Давно мечтал поваляться на песочке, и чтобы никаких забот.

Утром жена повела сына Олежку в садик, а Павел Николаевич стал собираться на работу. С начальством вопрос насчет отпуска уже решен, осталось утрясти кой какие формальности с проездными документами.

Ефимцев уже хотел уходить, когда в дверь позвонили. Павел Николаевич удивился, неужели супруга так быстро обернулась? Но ведь она еще хотела заехать к родителям, попросить, чтобы приглядели за квартирой. Неужели, передумала и не поехала?

Полковник открыл дверь, и не поверил своим глазам. Перед ним стоял Рустам Мамедов.

Ни разу в жизни Ефимцев не чувствовал себя таким растерянным.

– Ты? – глухо протянул Ефимцев, почему-то оглянувшись.

Сейчас самое лучшее было бы, сославшись на занятость, выйти и захлопнуть дверь. Поговорить они прекрасно могут и дорогой до автостоянки, где Ефимцев оставлял машину. Но подвела проклятая растерянность.

– Я, – улыбнулся Мамедов. Но улыбка получилась нехорошей, как у палача, лихо помахивающего топориком, в ожидании слежующей жертвы.

Голова полковника Ефимцева еще оставалась на плечах, но, увидев Мамедова, он подумал, что скоро ее потеряет. К нему снова вернулось чувство обреченности. Теперь и отдых в Турции уже стал для него не в радость.

– Что, думал, меня нет? – спросил Мамедов все с той противной улыбочкой, как бы отсчитывая Ефимцеву время, сколько тому пожить.

– Признаться, да, – признался Павел Николаевич. – В милицейских отчетах ты значишься, как труп. – Ефимцев побоялся этим признанием обидеть Мамедова. Но тот не только не обиделся, а даже, как показалось полковнику, обрадовался.

– Пускай. Это даже хорошо, что менты считают меня трупом. Искать не станут. А сегодня я им напомнил о себе.

– Кому? – вырвался у Ефимцева вопрос.

– Майору Туманову. Я для него оставил сюрприз.

– Разумеется, в виде нескольких трупов? – спросил Ефимцев, попутно рассуждая, как ему в этой ситуации все-таки поступить.

– Ты угадал, полковник. Да не смотри ты на меня так, словно я вернулся с того света. Вместо меня во взорванном доме менты нашли труп моего охранника. А я вот, живой. Ты даже можешь меня потрогать. Кстати, ты один?

Соврать Ефимцев не решился. Но про супругу ничего говорить не стал. Не обязательно Мамедову знать про нее.

– Один. Но я вообще-то спешу. На работу.

Как оказалось, Мамедову на это было наплевать.

– Успеешь. Позвони, скажи, что задержишься. Я жрать хочу. Да и просьба у меня к тебе имеется, полковник. Последняя. Выполнишь ее, и я уеду отсюда. Тебя оставлю в покое, – пообещал Мамедов, но сам Ефимцев не поверил в его обещание. Вряд ли такой человек, как Мамедов оставит его в покои. Просьбы будут еще и еще. И конца им не счесть. И тут к Ефимцеву пришла мысль, а не устроить ли ему конец самому Мамедову. Хорошо бы, чтоб та бумага была при нем.

Конечно, здесь, в своей квартире, он не станет убивать Мамедова. Другое дело, на улице. Ведь в милицейских отчетах он числится, как труп. Пускай и будет трупом.

– Ну, заходи, – это приглашение прозвучало так, как могут приглашать нежелательного гостя на пир.

Они прошли в кухню. Ефимцев поставил на стол тарелку с колбасой, сыром, копченой говядиной. Из холодильника достал бутылку водки.

– Пей и ешь, – сказал он, наполняя Мамедову рюмку, но тот от водки отказался, а от еды нет.

Полковник сел за стол напротив Мамедова.

– Так я слушаю тебя. Какая у тебя просьба? Если это в моих силах, я ее выполню. Если нет, извини, Рустам, – предупредил Ефимцев.

Хотя Мамедову его предупреждение было как по барабану.

– Выполнишь, полковник. Ты выполнишь все, что я тебе скажу, – в голосе Мамедова слышалась такая настойчивость, которую сам Ефимцев воспринял как откровенную наглость.

– Рустам, ты видно забываешь, что мои возможности ограничены. Я не всесилен, – поспешил Ефимцев опровергнуть сказанное Мамедовым, и, заметив, что это тому не понравилось, сказал: – Ну так я слушаю тебя?